Впрочем, я полагаю, что Карфаген должен быть разрушен. (с)
Хорошей песенки в ленту
Внимание!
понедельник, 31 декабря 2018
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментировать
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
пятница, 21 декабря 2018
Впрочем, я полагаю, что Карфаген должен быть разрушен. (с)
21.12.2018 в 01:01
Пишет Санди Зырянова:Пятна!URL записи
Притворяться искалеченным, чтобы заманить хищника в сторону от птенцов, общая стратегия для этих гусей, но редко удается поймать это на камеру.
Фото НатГео.
@темы: Горе от ума
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментировать
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
среда, 19 декабря 2018
Впрочем, я полагаю, что Карфаген должен быть разрушен. (с)
Участвовала в конкурсе переводов с английского языка. Кроме самого перевода, нужно было еще подготовить его анализ к защите. Я выбрала "Where the sidewalk ends" Шела Сильверстейна - грустное, на самом деле, очень грустное стихотворение, с двойным дном, как говорится. Особенно если знать, что у автора умерли жена и дочь... Так и представляется этот убитый горем человек, утешающий себя тем, что они не умерли - просто ушли. В место, где нет дорог.
Мой перевод
Место, где нет дорог
Веришь, есть место, где нет асфальта?
Веришь, любезный мой друг?
Чистые травы там тянутся к свету,
Солнце сгорает, в багрянец одето,
И лунный птах, прикорнувший на ветке,
Стынет на пряном ветру.
Ну же, сбежим прочь от черного смога,
Этот покинем острог.
Мимо цветов под асфальтной коростой
Будем гулять так, неспешно и просто,
Видя, как падают белые звезды
В место, где нет дорог.
Да, мы пройдем - от конца до начала -
Вслед за звездой, что своими лучами
Ради детей на земле отмечает
Место, где нет дорог.
Оригинал
Where the Sidewalk Ends
by Shel Silverstein
There is a place where the sidewalk ends
And before the street begins,
And there the grass grows soft and white,
And there the sun burns crimson bright,
And there the moon-bird rests from his flight
To cool in the peppermint wind.
Let us leave this place where the smoke blows black
And the dark street winds and bends.
Past the pits where the asphalt flowers grow
We shall walk with a walk that is measured and slow,
And watch where the chalk-white arrows go
To the place where the sidewalk ends.
Yes we'll walk with a walk that is measured and slow,
And we'll go where the chalk-white arrows go,
For the children, they mark, and the children, they know
The place where the sidewalk ends.
Кстати говоря, в прошлом году я тоже участвовала и заняла второе место. В этот раз... все прошло странно. Участников разделили на возрастные группы, но оценивали по единым критериям. Ну скажите, как можно одинаково оценивать 7 и 11 классы?! В конце концов, многие сделали перевод и защиту на русском языке, но все победители были почему-то украиноязычными. И - венец всего: дипломами решили наградить всех, а номинации высосали из пальца. Мне, например, дали диплом "за безупречную презентацию". Серьезно?! Да я такие презентации могу тысячами клепать! Лучше б уже ничего не давали...
Мой перевод
Место, где нет дорог
Веришь, есть место, где нет асфальта?
Веришь, любезный мой друг?
Чистые травы там тянутся к свету,
Солнце сгорает, в багрянец одето,
И лунный птах, прикорнувший на ветке,
Стынет на пряном ветру.
Ну же, сбежим прочь от черного смога,
Этот покинем острог.
Мимо цветов под асфальтной коростой
Будем гулять так, неспешно и просто,
Видя, как падают белые звезды
В место, где нет дорог.
Да, мы пройдем - от конца до начала -
Вслед за звездой, что своими лучами
Ради детей на земле отмечает
Место, где нет дорог.
Оригинал
Where the Sidewalk Ends
by Shel Silverstein
There is a place where the sidewalk ends
And before the street begins,
And there the grass grows soft and white,
And there the sun burns crimson bright,
And there the moon-bird rests from his flight
To cool in the peppermint wind.
Let us leave this place where the smoke blows black
And the dark street winds and bends.
Past the pits where the asphalt flowers grow
We shall walk with a walk that is measured and slow,
And watch where the chalk-white arrows go
To the place where the sidewalk ends.
Yes we'll walk with a walk that is measured and slow,
And we'll go where the chalk-white arrows go,
For the children, they mark, and the children, they know
The place where the sidewalk ends.
Кстати говоря, в прошлом году я тоже участвовала и заняла второе место. В этот раз... все прошло странно. Участников разделили на возрастные группы, но оценивали по единым критериям. Ну скажите, как можно одинаково оценивать 7 и 11 классы?! В конце концов, многие сделали перевод и защиту на русском языке, но все победители были почему-то украиноязычными. И - венец всего: дипломами решили наградить всех, а номинации высосали из пальца. Мне, например, дали диплом "за безупречную презентацию". Серьезно?! Да я такие презентации могу тысячами клепать! Лучше б уже ничего не давали...
@темы: Горе от ума, Цой жив!, Чума на оба ваших дома!, Посоветовали Понтию Пилату карбомазепин, Геральт ищет потерянное детство, Оридж, Стихи
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментарии (5)
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
среда, 05 декабря 2018
Впрочем, я полагаю, что Карфаген должен быть разрушен. (с)
05.12.2018 в 01:37
Пишет Санди Зырянова:Кто на новенького?URL записи
Окаменелости, поднятые из шахты в Wee Warra, недалеко от австралийского необжитого города Lightning Ridge, относятся к недавно описанному виду динозавров Weewarrasaurus pobeni. Животное было размером с лабрадора-ретривера, ходило на задних ногах и имело как клюв, так и зубы, чтобы грызть растительность.
Weewarrasaurus — орнитопод, возможно, жил стадами или небольших группами для защиты. Он представляет собой еще одно доказательство, что фауна Южного полушария состоит из более разных существ, чем фауна Северной Америки.
Самое поразительное, как сказано в статье, опубликованной в журнале PeerJ, заключается в том, что останки состоят из опала, драгоценного камня, распространенного в этой части штата Новый Южный Уэльс.
Подробнее на английском
@темы: Горе от ума, Цой жив!
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментировать
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
четверг, 22 ноября 2018
Впрочем, я полагаю, что Карфаген должен быть разрушен. (с)
20.11.2018 в 02:20
Пишет Санди Зырянова:Красивого на ночьURL записи
Одно из последних образов Кассини. Энцелад за Сатурном.
Зонд, вернее, автоматическая межпланетная станция "Кассини", был запущен 15 октября 1997 года. Целью стояло изучение Сатурна, колец, спутников Сатурна (в том числе Титана - о, как много в этом слове!) плюс спуск зонда "Гюйгенс" на упомянутый Титан. На АМС находилось 12 научных приборов, которые и провели исследования. "Кассини" стал первым искусственным спутником Сатурна, правда, на не очень долгое время. 15 сентября 2017 года, в 14:55:06 по московскому времени Кассини завершил свою 20-летнюю миссию в системе Сатурна и сгорел в атмосфере газового гиганта.
Энцелад - один из весьма примечательных спутников Сатурна, который некоторые астрономы прозвали "лава-лампой". Он предположительно имеет подповерхностный океан. При сближениях с Сатурном этот океан разогревается, и вздымаются крупные гейзеры, в которых зафиксирован водяной пар и органические частицы. Теоретически на Энцеладе под слоем льда может существовать жизнь, хотя и вряд ли развитая. Факт тот, что Энцелад обладает одной из наибольших отражательных способностей в Солнечной системе.
@темы: Горе от ума, Читачи
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментировать
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
суббота, 03 ноября 2018
Впрочем, я полагаю, что Карфаген должен быть разрушен. (с)
01.11.2018 в 21:55
Пишет Санди Зырянова:Еще хеллоуинскогоURL записи
Туманность "Призрак"
фотография Hubble
@темы: Горе от ума, Цой жив!, Ведьмачок-бурундучок
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментировать
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
среда, 31 октября 2018
Впрочем, я полагаю, что Карфаген должен быть разрушен. (с)
Неожиданно песня по "Трудно быть богом" Стругацких.
@темы: Цой жив!, Геральт ищет потерянное детство, Видео, Музыка
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментировать
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
понедельник, 29 октября 2018
Впрочем, я полагаю, что Карфаген должен быть разрушен. (с)
Мой нерейтинговый миди Беседке. Тлен! Безысходность! Но крови маловато (((
Название: Шепотки
Бета: fandom Bethesda 2018 ( Санди Зырянова)
Размер: миди, 4242 слова
Пейринг/Персонажи: Довакин, Лидия, жители Скайрима, спойлер!злой даэдрот
Категория: джен
Жанр: драма, ангст, психология, нимножечка хоррора (самую малость)
Краткое содержание: Довакин знает, как восхищается им народ Скайрима. Но шепотки уверяют его в обратном...
Примечание/Предупреждения: смерть персонажей.
читать дальшеОсень пришла в Скайрим незаметно — с первым пожелтевшим листком, с холодным дождем и порывистым ветром. Осень отражалась в глазах погибших солдат, переливалась в слезах сирот и матерей, проводивших детей на войну. Осень была в каждой луже, в каждой выбоине на мощеной дороге. Ее грубые руки касались голых полей и высоких скирд, ветром срывали последние листья.
Время страды уже подошло к концу, отгремел праздник Последнего урожая, и люди готовились встречать зиму. Скоро выпадет снег, и дороги заснут мертвым сном; скоро реки покроются льдом толщиной с два пальца. Тогда остановится торговля, потому что никакой повозке не проехать через глубокие сугробы, ни одному кораблю не проломить льда. Но морозы несли с собой и добрые вести: раз дороги заметет, то приостановится и война.
Впрочем, в заиндевевших лужах отражалась пока еще осень.
Марсель за прошедший год заработал достаточно денег, чтобы безбедно прозимовать, пока не сойдет снег. Тогда вновь начнутся бои и появятся торговцы — а за ними подтянутся бандиты и мародеры. До тех пор, пока еще кто-то ищет легкой наживы — а такие никогда не переведутся, — кошелек Марселя не опустеет.
В Вайтране у Марселя был небольшой дом, купленный для зимовки. Ярл Балгруф счел честью для города то, что его жителем станет великий спаситель Скайрима, сравнимый с самим Тайбером Септимом. Пожалуй, лучшей наградой для Марселя были его довольный взгляд, полный скрытого восторга, и по-отечески ласковая улыбка. Ничто не заставляло Марселя чувствовать себя таким счастливым, как осознание того, что его любят.
Обнесенный стенами город окружало несколько ферм и медоварен. Марсель вышагивал по дороге, не оглядываясь: он знал точно, что сзади него, выдерживая почтительное расстояние, идет Лидия. Ее волосы ханжески подобраны, броня заляпана кровью, а на сапогах, кажется, вся грязь Скайрима. Марсель не смотрел на нее; вместо этого он шарил взглядом по сторонам. Наконец его внимание привлекла женщина, развешивающая выстиранное белье на протянутой между двумя шестами веревке. Ее мрачное, хмурое лицо, постаревшее раньше времени, показалось ему знакомым, и Марсель сбавил шаг, чтобы лучше ее рассмотреть. Женщина исподлобья, хмуро и пристально посмотрела на него и повернулась спиной.
«Ей кажется, что она где-то видела тебя. Должно быть, среди разыскиваемых преступников. Она колеблется: долг велит ей сразу же обратиться к городской страже, но здравый смысл подсказывает, что она близорука и не рассмотрела тебя хорошенько».
От сухого шепота, раздавшего у него в голосе, Марселя прошиб холодный пот. Шепот был похож на хруст ломающихся костей или предсмертные стоны.
Должно быть, именно таким голосом говорил бы меч с резной рукоятью и отливающим черным лезвием, подумал когда-то Марсель, найдя его в тайной комнатке в подвале дворца ярла. Его послал туда младший сын ярла, Нелкир, с заговорщическим видом рассказав, что «за дверью живет Шептуха». Никаких Шептух Марсель там не нашел, зато увидел этот меч и предупреждение, что это опасный артефакт и горе тому, кто возьмет его в руки. Но, конечно, тогда это показалось ему романтической чушью, — проклятые мечи, вот еще! А вот бритвенно-острое лезвие, идеальная балансировка, рукоять, так удобно ложащаяся в руку…
Меч был прекрасен. Он был словно продолжением руки хозяина, вскрывал любые доспехи и легко разрезал кости. Сколько беглых преступников погибло в тех боях, в которых Марсель не получил ни царапины! Правда, иногда Марселю казалось, что это чудесная находка указывает ему, что делать, а не он сам.
А пять дней назад меч заговорил.
«…она хочет позвать мужа, но боится, что он снова возьмется ее колотить за то, что она отлынивает от работы…»
Марсель надвинул капюшон плаща по самые глаза и ускорил шаг. От чужих тайн и переживаний, о которых шептал ему меч, Марселю уже становилось дурно. Он даже не мог как следует выспаться, потому что стоило ему задуматься о ком-то, как меч снова начинал говорить.
«…но все-таки желание рассказать обо всем страже в ней перевешивает, потому что она надеется, что ей за это заплатят. С другой стороны, она знает, что эти деньги пропьет ее муж, и дети снова останутся без ужина…»
— Замолчи, — сквозь зубы процедил Марсель. К его горлу подкатил липкой ком, и ужасно хотелось прокашляться.
Он услышал, как Лидия тоже ускорила шаг и почти поравнялась с ним.
— Мой тан? — обеспокоенно спросила она, пытаясь заглянуть ему в лицо. — В чем дело?
— Н-ничего, — с запинкой ответил Марсель. — Ты же знаешь, я не люблю, когда ты так меня называешь…
Лицо Лидии приобрело довольно странное выражение.
«Лидия думает, что ты подсел на скуму, — услужливо прошептал ему на ухо прикрепленный к спине меч. — Сначала ей это казалось совершеннейшей нелепицей, но, когда ты начал говорить якобы с самим собой, она уверилась окончательно. Да и другие признаки… хм, налицо».
Марсель споткнулся о камешек и чуть не упал в огромную лужу. Он остановился и посмотрел в воду, на свое отражение. Выглядывающее из-под капюшона лицо и вправду осунулось и заострилось, под глазами залегли черные синяки. Движения стали резкими и нервными, а не скупыми и четко выверенными, как у опытного воина.
— Марсель? — повторила Лидия, касаясь его плеча.
«Она испытывает отвращение. Когда-то она восхищалась тобой, потом думала, что любит, а теперь презирает. Ей кажется отвратительной сама мысль, что можно восхищаться кем-то вроде тебя. Она вспоминает ту бутылочку, которую вы нашли под спальником у какого-то бандита, и отвращение захлестывает ее. Великий герой Скайрима, как же он мог…»
— Заткнись! — рявкнул Марсель, дернув плечом и сбросив руку Лидии с плеча. Та отстранилась, непонимающе и немного обиженно глядя на него. — Я… — Марсель поплотнее запахнул плащ и опустил голову. — Извини, мне просто вспомнился один бандит…
Похоже, его неуверенное бормотание не переубедило ее: Лидия продолжала смотреть на своего тана как на умалишенного.
***
«Этому стражнику что-то не верится, что ты смог одержать победу над драконом. Он сомневается, что низкий и щуплый бретонец и его-то побьет. Ему кажется смешным и нелепым, что ты таскаешься с таким длинным мечом. Твое смазливенькое личико без единого шрама тоже наводит его на определенные мысли».
Марсель окинул подозрительным взглядом стражника, с равнодушным видом открывающего ворота в город, сбивчиво поблагодарил и вошел. Сзади него со скрипом закрылись створки. В небе над Вайтраном сгущались тучи, но куда чернее были тучи, собирающиеся в его душе.
Прохожие радостно здоровались с ним, спрашивали о делах и норовили вспомнить о былых подвигах.
«…она уверена, что лавры героя должны были достаться ей, ведь это она меткой стрелой свалила дракона на землю, но Седобородые рассудили по-иному…»
«…он боится, что ты уведешь ее жену, ведь женщины всех времен так падки на героев…»
«…он не верит, что ты принес ему именно тот фамильный меч, который он просил достать, а не подменил какой-нибудь ржавой железякой…»
«…она помнит, что ты задолжал ей двести септимов, но боится напомнить без того, чтобы прослыть жадной и завистливой грымзой, которая отожмет деньги даже у всеми любимого героя…»
«Эти люди ненавидят тебя, Марсель».
— Заткнись, заткнись, заткнись, — с отчаянным остервенением шептал Марсель, но голос продолжал пульсировать у него в голове. Все вокруг подернулось какой-то серой пеленой, и он понял, что это набухающие слезы, только тогда, когда теплая капля скользнула по щеке. Люди вокруг косились на него как-то странно, и в каждом их взгляде Марселю чудились презрение и отвращение. «Я же герой, — думал он, ощущая пустоту в душе. — Я же столько сделал для них. Я же спас мир, я спасаю их теперь от бандитов, мародеров и головорезов… Я же думал, они любят меня!»
— Ну что, — произнесла Лидия, и Марсель задрал голову и часто-часто заморгал, пытаясь скрыть, что он плачет. — Думаю, неплохо бы поесть и отдохнуть, мы же в пути еще с рассвета. А потом приведем ваш дом в порядок, — она улыбнулась.
— Дельная мысль, — согласился Марсель. — Только это не мой, а наш дом. Мы ведь братья по оружию, разве нет? — он с какой-то щенячьей надеждой посмотрел на нее. Лидия улыбнулась еще шире и кивнула.
Они направились через рыночную площадь к таверне «Гарцующая кобыла». Когда-то ей владела веселая и умная женщина по имени Хульда, но, постарев, отошла от дел и продала заведение бойкой девице Изольде. С легкой руки Марселя, кстати говоря: именно он помог Изольде добиться помощи ушлого караванщика Ри’Сада, чтобы собрать денег. Ему-то самому приходилось считать каждую копейку.
Каждый раз, возвращаясь сюда, Марсель придумывал ловкие фразы, чтобы пригласить Изольду на прогулку или на танцы. Но стоило ему подойти к ней, как все заготовленные слова терялись.
«Если бы ей этого хотелось, она сама позвала бы тебя. Но зачем ей любовник, месяцами болтающийся по Скайриму, чтобы заработать на хлеб, ежесекундно рискующий жизнью? Откуда ей знать, где он и с кем он? И вернется ли он вообще? В Вайтране полно парней ничуть не хуже тебя, только ты — далекий и недосягаемый герой, а они вот, рядом».
От этой мысли, навязанной мечом, Марселю стало совсем кисло, и он даже не стал одергивать назойливое оружие.
В «Гарцующей кобыле» было шумно и многолюдно даже в разгар дня: те, кто победнее, приходили сюда подработать, а богатеи цедили вино и делились сплетнями. Когда Марсель появился на пороге, шум и всеобщая радость усилились. С трудом натянув на лицо улыбку и отвечая на теплые приветствия, Марсель прошел к прилавку.
Изольда обрадовалась ему, как родному, и тут же засыпала градом вопросов.
«Она знает, что портить отношения с Довакином себе дороже, и старается выглядеть приветливо. Но она уже придумывает, как бы отшить тебя, если ты станешь напористей. На этот случай у нее уже есть новый кинжал».
— Ой, что-то ты бледный какой-то, — заметила Изольда с трогательной заботливостью. — Приболел в своих путешествиях, да? У меня целебное зелье есть, я держу их на всякий случай, может…
Марсель не помнил, что ей ответил. Он схватил приготовленную ему еду, бросил деньги оторопевшей Изольде и устроился в дальнем темном углу. Лидия присела рядом с ним, и на ее лице читалось недоумение.
— А теперь, — громогласно провозгласил бард Микаэль, кося глазом на сжавшегося Марселя, — ода в честь защитника Скайрима, легендарного героя и спасителя всего мира! — и он запел густым баритоном: «Герой он бесстрашный, он непобедим, так слушайте, норды, о славе его…»
«Микаэль не простил тебе той выволочки, которую ты устроил ему, защищая честь оскорбленной вдовушки. Он улыбается тебе в глаза, но не упустит шанса подмешать крысиный яд в еду».
Ложка, которую Марсель держал в руках, замерла, так и не зачерпнув похлебки.
— Ерунда, — сказал он, — какой яд?
— Яд? — переспросила озадаченная Лидия. — Да кому в голову придет травить спасителя мира?
— Вот и я так думаю, — с наигранной беззаботностью откликнулся Марсель и обреченно вернулся к еде.
К ним подсел Синмир, вечно пьяный вояка, с одинаковым энтузиазмом разглагольствующий о политике и о женщинах. Но коньком его, бесспорно, были жалобы на то, как ужасно организована охрана Вайтрана и что он, Синмир, справился бы намного лучше увальня-командира Кая.
— Вот, сынок, — говорил он, положив Марселю одну руку на плечо и воздев вверх указательный палец другой, — учись! Когда ты устанешь искать приключений на свою голову и осядешь здесь навсегда, ярл подберет тебе работенку, достойную героя. Конечно, ты будешь его… как это… генералом! Так что слушай внимательно, что тебе скажет старик Синмир, чтобы ты не допустил таких ошибок, какие себе позволяет этот напыщенный петух…
Марсель крепко сомневался, что когда-нибудь станет военачальником ярла Балгруфа, но убежденность Синмира в том, что его заслуги очень высоко ценят, немного его успокоила.
«Синмир не понимает, почему это он должен склонять голову перед мальчишкой, у которого на губах еще молоко не обсохло. Этот «герой», по его мнению, безрассудный юнец, прославившийся лишь благодаря чистому везению. И Синмир не может понять, почему ему, опытному воину, мастеру своего дела, так не повезло».
Эти слова заставили Марселя по-новому посмотреть на добродушного старика, наклонявшегося к нему, чтобы Марсель мог лучше слышать его поучения. Марсель грубо приказал не на шутку разошедшемуся Синмиру убраться вон и сказал Лидии, что им пора идти.
— Что это на тебя нашло? — спросила Лидия, когда они вышли. — Что, Синмир планку поставил слишком низко? Не по нутру тебе должность генерала?
Сарказм, прозвучавший в ее фразе, задел Марселя за живое. «Даже она, — подумал он, — даже она ненавидит меня!»
— Я устал, — буркнул он, — недосуг мне слушать бормотания этого пьяного дурака.
— Сам-то чем лучше? Сколько раз я тебя из канав вытаскивала…
Марсель резко остановился и обернулся. Лидия едва не налетела на него, открыла рот, чтобы продолжить, и тут же закрыла, наткнувшись на его взгляд. Марсель не знал, что она увидела в его глазах, но ее реакция ему не понравилась.
— Лидочка, милая, — елейно проговорил он, — мне казалось, это твой долг как моего хускарла. Ты вменяешь мне в вину необходимость выполнять свои обязанности?
— Нет, я… — пробормотала опешившая Лидия, но Марсель не дал ей продолжить: — Да и говорить ты стала со мной не как со своим таном, а как с… хоть бы и тем пьянчугой Синмиром. Я спас эту землю, я спас каждую никчемную душонку от Пожирателя Мира… Я спас тебя, Лидия. Разве я не заслуживаю хотя бы уважения?
— Конечно, заслуживаете, мой тан. — Лицо Лидии стало бесстрастным, а глаза будто потухли. Марселю не надо было прислушиваться к шепоткам: он и так хорошо знал, что Лидия становилась такой, если ее что-то оскорбляло или выбивало из колеи.
— Вот и ладненько, — сказал Марсель себе под нос и направился к дому.
***
«Дом теплых ветров» — так он назывался — выглядел пустым и заброшенным и снаружи, и изнутри. Его убранство составляли только пара лавок, стол, деревянные полки, еще не прибитые к стене и сиротливо стоявшие в углу, да два спальных мешка. Деревянная лестница, ведущая на второй этаж, прогнила, и ступать по ней приходилось очень осторожно. Доски, составлявшие пол второго этажа, тоже кое-где прогнили. Все в доме было покрыто слоем пыли месячной давности, и она взметнулась вверх, стоило Марселю открыть входную дверь.
— М-да, — произнес он, оглядывая комнату. Лидия заглянула ему через плечо и вскинула брови. — Сдается мне, что отдыхать нам сегодня не придется…
Его слова были пророческими. Им пришлось потратить полдня на то, чтобы привести главный зал первого этажа в нормальное состояние. Мебели там все еще не было, но и Лидия, и Марсель не привыкли к роскоши. Была бы крыша над головой да теплый очаг — а без всего остального можно обойтись.
«Лидия серьезно обижена. Она не может понять, чем вызвана перемена в твоем настроении, и винит во всем скуму. Ей мерзко думать о том, как низко ты пал. Она не хочет в это верить, но ее разум не находит иного разумного объяснения. Она пытается понять, что ей делать. От скумы нет спасения, — это известно всем, а значит, Лидия должна либо бросить тебя на произвол судьбы, либо прикончить из милосердия».
Внезапная мысль пронзила Марселя, как стрела. Он сидел на лавке и доедал ужин, который они купили в «Гарцующей кобыле» и забрали домой: в таверне появился управитель ярла, и Марселю не хотелось знать, какие чувства обуревают его.
Он устал от чужих тайн.
Слезы наворачивались на глаза, но Марсель не мог позволить себе заплакать на виду у кого бы то ни было, пусть это даже и Лидия, которой он доверял свою жизнь и с которой прошел сквозь лед и пламя. Если она ненавидит его, как он может теперь дать ей новый повод к презрению? Как он может показать ей, насколько слаб на самом деле?
Лидия присела рядом с ним и тронула Марселя за руку, заставив того вздрогнуть.
— Что случилось, Марсель? — тихо спросила она, и в ее голосе проскользнула едва различимая горечь. — Я же вижу, что что-то случилось. Почему ты не поговоришь со мной об этом? Мы же друзья, братья по оружию.
— Лидия…
— Я уже который год Лидия, а вот ты сильно изменился, — настаивала она. — За последние пять дней ты… стал другим. Нервным. Подозрительным. Что случилось, Марсель?
«Это все этот меч, меч, который я нашел в подвале Драконьего Предела. Он твердит мне какую-то чушь», — хотел сказать Марсель, но, к своему ужасу, понял, что слова, слетающие с его языка, были совсем другими.
— Я в порядке, — прошептал он, взял Лидию за подбородок и развернул ее лицо так, чтобы смотреть ей в глаза. — Но что произошло с тобой, Лидия? Почему ты мне не доверяешь? Почему ты не доверяешь своему брату по оружию, своему тану, своему спасителю?..
— Я?! — воскликнула Лидия и попыталась вырваться, но Марсель не дал ей этого.
— Скажи мне, Лидия, ты восхищаешься мной? — ее лицо было так близко, что Марсель мог чувствовать ее неровное дыхание, видеть, как раздуваются ноздри, как расширились ее зрачки. — Скажи, ты любишь меня?
— Марсель…
— Я уже который год Марсель, — усмехнулся он, однако его улыбка быстро померкла. — А может, ты сомневаешься во мне? В том, что я — бесстрашный, непобедимый герой, ожившая легенда? Может, ты сомневаешься, что я заслуживаю любви, уважения и обожания? В том, что я и только я могу быть героем?!
— Да ты шутишь! — возмутилась Лидия. Она все-таки вырвалась и вскочила со скамьи. — Ты что, сейчас серьезно говоришь мне это все?! Да это не героизм, Марсель, это тщеславие и гордыня.
Марсель обхватил себя за локти. Он больше не мог сдерживаться; его губы дрожали, а в уголках глаз набухли слезы.
— Нет, во имя Девяти, нет, — сказал он срывающимся голосом, — как ты могла подумать? Но все они так… так… — он хотел сказать «ненавидят», но судорога перехватила горло. — Так восхищаются мной, что я подумал… что, может, я не заслуживаю этого…
Лидия, совершенно обескураженная переменой в его настроении, присела рядом, не решаясь даже обнять Марселя за плечи.
— Конечно, заслуживаешь, — мягко проговорила она, — просто не стоит забывать о других.
Марсель уткнулся ей лицом в плечо и обвил руками шею.
— Меня никто никогда не любил, — прорыдал он. — Все — дети, взрослые, бродячие собаки… все ненавидели меня! Издевались надо мной, били, потому что я не мог дать отпор. Потому что я был слабее.
— Теперь все изменилось, — заметила Лидия.
— Да, — согласился Марсель. — Я выучился владению мечом и искусству боя без оружия, и теперь никому не придет в голову отвести на мне душу. Я стал героем, и никто даже не подумает надо мной издеваться. И теперь это люди боятся меня, а не я — их. Но мне так хотелось, чтобы хоть кто-то… хоть кто-то…
«Примером для подражания не стать, если ничего из себя не представляешь. Вот что думает Лидия».
Лидия неловко прижала его к себе и погладила по спине.
— Я устал от всего этого, — хрипло сказал Марсель, — о, если б ты знала, как я устал. Будь проклят тот день, когда я прикоснулся к этому мечу!..
Он не запомнил, что она сказала ему в ответ.
***
Марсель ворочался в спальном мешке. Меч лежал у него в изголовье, чтобы можно было тут же схватить его, если в дом заберется вор или убийца. Свеча освещала комнату, но черное лезвие, казалось, поглощало ее тусклый свет. Лидия лежала у противоположной стены, и тихое, спокойное дыхание говорило о том, что она спит.
«Они презирают тебя. Они ненавидят тебя. Ты спас их, а они способны лишь на зависть и ненависть. Они не могут принять собственные слабость и несовершенство, видя истинного героя».
Тихий, ласковый шепот, постоянно звучавший в его голове, сводил Марселя с ума. Он уже видел воочию, как темно-серая волна отчаянья накрывает его, а в ней тонут все его мысли, чувства, поступки, его низость и его величие.
«Она думает, что ты тщеславен, что ты зарвался. Она считает, что ты эгоистичен и слишком зациклен на себе. Ей смешны твои слезы, твоя боль, она видит в тебе погибшего кумира, собственную слабость, которую ты можешь обратить в силу».
Сердце Марселя уже стучало в висках, и он не слышал ничего, кроме глухих ударов. И вкрадчивого шепота.
«Дружба, любовь, самопожертвование… все эти красивые и возвышенные словеса на деле ничего не стоят. Они — лишь прикрытие для откровенного манипулирования другими людьми. Когда настанет время, Лидия обязательно вонзит тебе нож в спину, какой бы преданной она тебе ни казалась».
Марсель стиснул кулаки до боли и рывком сел.
«Она предаст тебя, Марсель».
Марсель бесшумно встал. Рукоять меча легла ему в руку.
«Так сделай это первым».
Лидия умела просыпаться от малейших шорохов и замечала даже случайные тени. Но ничто не нарушило царившей тишины: Марсель будто бы слился с тенями. Впрочем, Лидия все же проснулась, когда ладонь закрыла ей рот, и в следующую секунду холодная безжизненная сталь провела алую полосу на ее горле. Фонтан алых брызг взвился в воздух, обрызгав стены и потолок.
Марсель уронил меч и тяжело опустился рядом с истекающим кровью трупом, как высший дар, принимая драгоценные капли. Он положил голову Лидии, держащуюся на тонкой полоске кожи, себе на колени и отбросил непослушные темные пряди со лба.
— Лидочка, — проговорил он перехваченным голосом, — Лидочка, почему ты так поступила со мной? Почему ты бросила меня? Ты же клялась мне в верности, почему ты меня предала? Неужели клятвы теперь ничего не стоят?
Лидия не отвечала. Ее рот был чуть приоткрыт, словно бы она хотела что-то сказать, но Лидия молчала.
— Почему ты мне не отвечаешь?! — крикнул Марсель, дернул ее за волосы и случайно оторвал голову от тела. Лидия смотрела на него мертвыми остекленевшими глазами.
Внезапно сквозь пелену безумия в его разум пробилась ясная мысль.
Он убил ее.
Он убил Лидию.
Он убил своего хускарла.
Он убил сестру по оружию.
Он убил своего лучшего друга.
Заорав, Марсель отбросил голову, выбежал из дома и, не помня себя, рванулся вперед. Он бежал по мостовой, бежал по рыночной площади, опустевшей ночью, вступая в большие лужи. Страшные слова скреблись в его голове, сердце рвалось наружу сквозь ребра.
«Она ненавидела тебя. Они все ненавидят тебя. Они все точат ножи, чтобы вонзить тебе в спину. Сделай это первым, и ты выйдешь победителем!»
— Нет! Нет! Заткнись, заткнись, заткнись! — заорал Марсель не своим голосом, споткнулся о ступеньку и рухнул на гладкие камни.
У него не хватило сил подняться. Он перевернулся на бок, подтянулся к себе колени и уткнулся в них лбом. Марсель не мог вдохнуть: воздух застревал у него в горле. Холодные капли обжигали кожу, и сначала он думал, что это кровь. Чуть погодя он понял, что это небо оплакивает утрату.
Тучи, с утра собиравшиеся над городом, разразились долгой осенней моросью.
Марсель услышал шаги. Кто-то подошел к нему и присел рядом, коснувшись лба. Марсель робко открыл глаза и увидел старую жрицу, Данику Свет Весны. Она была одета в рыжую рясу; желтый капюшон скрывал ее волосы, а на морщинистом лице играла мягкая улыбка.
— Довакин! — произнесла она удивленно. — Что ты тут делаешь в такой час… и в таком виде?
Марсель запоздало вспомнил, что выскочил из дому босиком и в одних штанах, но его это мало беспокоило.
Он убил Лидию.
Даника, не дожидаясь ответа, помогла ему подняться и, не приемля возражений, повела к храму. Старая жрица служила Кинарет — богине неба, дождя и ветра. Ее храм — небольшое вычурное строение, расположенное в Облачном районе напротив Йоррваскра — служил одновременно святилищем и богадельней. Именно туда приходили больные, ища телесного и духовного исцеления; туда же возвращались и те, кто свернул с верного пути, в поисках наставления.
В центре храма находился неглубокий бассейн, заполненный освященной водой. Его пересекали мосты, соединяясь точно в его центре. Возле бассейна, у самой воды, были поставлены ложе, на которых укладывали больных. Вдоль стен стояли вазоны с лавандой, а между ними были поставлены лавки. У стены, противоположной двери, располагался алтарь, у которого прихожане могли вознести молитвы богине.
Даника усадила продрогшего Марселя на одно из лож и со словами: «Ты, верно, совсем окоченел, сын мой» вынесла ему теплый плед. В храме было тепло, хотя Марсель не видел здесь очага или печи, и пахло благовониями. Все в нем, казалось, пропиталось благоговением и благочестием, и в этой чистоте не было места обезумевшим грешниками.
Марсель закутался в плед и низко опустил голову.
— Спасибо, — сказал он едва слышно. Даника снова улыбнулась.
— Что же произошло, сын мой? — спросила она. Голос ее был бархатным, обволакивающим, своим звучанием согревая лучше огня и мехов.
«Я убил ее, — хотел сказать Марсель. — Это все меч. Он завладел моей волей, моим разумом, я не могу противиться ему. Помоги мне, Даника!» Но горло пересохло, а язык не слушался его; Марсель не мог выдавить ни звука.
Даника терпеливо ждала.
— Ты можешь довериться Кинарет, — добавила она, видя его внутреннюю борьбу. — Если ты болен, она исцелит твое тело. Если же боль и отчаянье владеют тобой, она сможет исцелить твою душу.
Марсель поднял глаза на алтарь, сверкающий в свете свечей, и от внезапного осознания у него перехватило дыхание.
«Это же Мефала, — подумал он. — Мефала, даэдрическая принцесса лжи, раздоров и предательства! Это ее артефакт я нашел в подвале, скрытый от таких же глупцов! Во имя всех богов…»
«Теперь ты в моей власти».
Сухой шепот казался шуршанием осенней листвы, хрустом валежника в огне, далеким ветром. Пустота душе Марселя росла, поглощая все его силы без остатка.
— Лидия, — прошептал Марсель. — Мой хускарл. Моя названная сестра. Я был в таверне, а когда вернулся, она была мертва. Кто-то перерезал ей глотку…
Марсель позволил Данике обнять его, как позволял когда-то Лидии, выслушал ее слова утешения, не улавливая смысла сказанного. Даника прочла молитвы, окропила Марселя освященной водой и дала ему какой-то отвар. Марсель втайне надеялся, что это яд, — он знал, что иного лекарства для него уже нет. Потом Даника велела ему прилечь и ушла, чтобы сообщить о произошедшем убийстве городской страже, пообещав, что те не тронут его до утра.
***
Она вернулась, должно быть, за час до рассвета, цокая каблуками сапог по плитам, которыми был выложен пол в храме, прошла в свою келью. Марсель во время ее отсутствия не сомкнул глаз ни на мгновение. Серая пелена туманила его взгляд, усыпляла разум, навсегда лишая собственной воли, и Марсель уже не мог сопротивляться.
Никогда еще он не чувствовал себя настолько беспомощным, как сейчас.
В храме было настолько тихо, что даже вздох эхом гулко отлетал от стен. Марсель сел и спустил ноги с ложа. На синей плитке лежал меч с резной рукоятью и лезвием темнее ночи. Марсель не знал, как он оказался здесь, у его ног, если он оставил оружие в своем доме, но его это уже не волновало. Он мог думать лишь об одной-единственной вещи, которая могла заполнить сосущую пустоту в его груди.
Смерть.
Меч оказался у него в руках, и Марсель тенью проскользнул к кельям, в которых жили жрецы Кинарет. Лезвие издавало голубоватое свечение и дрожало в предвкушении, и Марсель ощущал тонкую нить, с помощью которой меч питался своими жертвами. И своим хозяином, но это его тоже нисколько не волновало.
Даника Свет Весны лежала на узкой кровати, накрывшись покрывалом с головой. Марсель наклонился и откинул край, обнажив голову и обрюзгшую шею крепко спящей жрицы. Даника не проснулась и тогда, когда Марсель прикрыл ей рот ладонью, и тогда, когда ненасытное лезвие с чавканьем вскрыло старую плоть. Кровь брызнула во все стороны, жутким и прекрасным рисунком разукрашивая голые стены кельи.
Теплые липкие капли потекли по лицу и груди Марселя. Он обессиленно упал на плиты, крепко сжимая рукоять, и тихо заскулил. Меч вторил ему утробным урчанием: этих жизней ему было мало.
Он хотел еще.
Название: Шепотки
Бета: fandom Bethesda 2018 ( Санди Зырянова)
Размер: миди, 4242 слова
Пейринг/Персонажи: Довакин, Лидия, жители Скайрима, спойлер!злой даэдрот
Категория: джен
Жанр: драма, ангст, психология, нимножечка хоррора (самую малость)
Краткое содержание: Довакин знает, как восхищается им народ Скайрима. Но шепотки уверяют его в обратном...
Примечание/Предупреждения: смерть персонажей.
читать дальшеОсень пришла в Скайрим незаметно — с первым пожелтевшим листком, с холодным дождем и порывистым ветром. Осень отражалась в глазах погибших солдат, переливалась в слезах сирот и матерей, проводивших детей на войну. Осень была в каждой луже, в каждой выбоине на мощеной дороге. Ее грубые руки касались голых полей и высоких скирд, ветром срывали последние листья.
Время страды уже подошло к концу, отгремел праздник Последнего урожая, и люди готовились встречать зиму. Скоро выпадет снег, и дороги заснут мертвым сном; скоро реки покроются льдом толщиной с два пальца. Тогда остановится торговля, потому что никакой повозке не проехать через глубокие сугробы, ни одному кораблю не проломить льда. Но морозы несли с собой и добрые вести: раз дороги заметет, то приостановится и война.
Впрочем, в заиндевевших лужах отражалась пока еще осень.
Марсель за прошедший год заработал достаточно денег, чтобы безбедно прозимовать, пока не сойдет снег. Тогда вновь начнутся бои и появятся торговцы — а за ними подтянутся бандиты и мародеры. До тех пор, пока еще кто-то ищет легкой наживы — а такие никогда не переведутся, — кошелек Марселя не опустеет.
В Вайтране у Марселя был небольшой дом, купленный для зимовки. Ярл Балгруф счел честью для города то, что его жителем станет великий спаситель Скайрима, сравнимый с самим Тайбером Септимом. Пожалуй, лучшей наградой для Марселя были его довольный взгляд, полный скрытого восторга, и по-отечески ласковая улыбка. Ничто не заставляло Марселя чувствовать себя таким счастливым, как осознание того, что его любят.
Обнесенный стенами город окружало несколько ферм и медоварен. Марсель вышагивал по дороге, не оглядываясь: он знал точно, что сзади него, выдерживая почтительное расстояние, идет Лидия. Ее волосы ханжески подобраны, броня заляпана кровью, а на сапогах, кажется, вся грязь Скайрима. Марсель не смотрел на нее; вместо этого он шарил взглядом по сторонам. Наконец его внимание привлекла женщина, развешивающая выстиранное белье на протянутой между двумя шестами веревке. Ее мрачное, хмурое лицо, постаревшее раньше времени, показалось ему знакомым, и Марсель сбавил шаг, чтобы лучше ее рассмотреть. Женщина исподлобья, хмуро и пристально посмотрела на него и повернулась спиной.
«Ей кажется, что она где-то видела тебя. Должно быть, среди разыскиваемых преступников. Она колеблется: долг велит ей сразу же обратиться к городской страже, но здравый смысл подсказывает, что она близорука и не рассмотрела тебя хорошенько».
От сухого шепота, раздавшего у него в голосе, Марселя прошиб холодный пот. Шепот был похож на хруст ломающихся костей или предсмертные стоны.
Должно быть, именно таким голосом говорил бы меч с резной рукоятью и отливающим черным лезвием, подумал когда-то Марсель, найдя его в тайной комнатке в подвале дворца ярла. Его послал туда младший сын ярла, Нелкир, с заговорщическим видом рассказав, что «за дверью живет Шептуха». Никаких Шептух Марсель там не нашел, зато увидел этот меч и предупреждение, что это опасный артефакт и горе тому, кто возьмет его в руки. Но, конечно, тогда это показалось ему романтической чушью, — проклятые мечи, вот еще! А вот бритвенно-острое лезвие, идеальная балансировка, рукоять, так удобно ложащаяся в руку…
Меч был прекрасен. Он был словно продолжением руки хозяина, вскрывал любые доспехи и легко разрезал кости. Сколько беглых преступников погибло в тех боях, в которых Марсель не получил ни царапины! Правда, иногда Марселю казалось, что это чудесная находка указывает ему, что делать, а не он сам.
А пять дней назад меч заговорил.
«…она хочет позвать мужа, но боится, что он снова возьмется ее колотить за то, что она отлынивает от работы…»
Марсель надвинул капюшон плаща по самые глаза и ускорил шаг. От чужих тайн и переживаний, о которых шептал ему меч, Марселю уже становилось дурно. Он даже не мог как следует выспаться, потому что стоило ему задуматься о ком-то, как меч снова начинал говорить.
«…но все-таки желание рассказать обо всем страже в ней перевешивает, потому что она надеется, что ей за это заплатят. С другой стороны, она знает, что эти деньги пропьет ее муж, и дети снова останутся без ужина…»
— Замолчи, — сквозь зубы процедил Марсель. К его горлу подкатил липкой ком, и ужасно хотелось прокашляться.
Он услышал, как Лидия тоже ускорила шаг и почти поравнялась с ним.
— Мой тан? — обеспокоенно спросила она, пытаясь заглянуть ему в лицо. — В чем дело?
— Н-ничего, — с запинкой ответил Марсель. — Ты же знаешь, я не люблю, когда ты так меня называешь…
Лицо Лидии приобрело довольно странное выражение.
«Лидия думает, что ты подсел на скуму, — услужливо прошептал ему на ухо прикрепленный к спине меч. — Сначала ей это казалось совершеннейшей нелепицей, но, когда ты начал говорить якобы с самим собой, она уверилась окончательно. Да и другие признаки… хм, налицо».
Марсель споткнулся о камешек и чуть не упал в огромную лужу. Он остановился и посмотрел в воду, на свое отражение. Выглядывающее из-под капюшона лицо и вправду осунулось и заострилось, под глазами залегли черные синяки. Движения стали резкими и нервными, а не скупыми и четко выверенными, как у опытного воина.
— Марсель? — повторила Лидия, касаясь его плеча.
«Она испытывает отвращение. Когда-то она восхищалась тобой, потом думала, что любит, а теперь презирает. Ей кажется отвратительной сама мысль, что можно восхищаться кем-то вроде тебя. Она вспоминает ту бутылочку, которую вы нашли под спальником у какого-то бандита, и отвращение захлестывает ее. Великий герой Скайрима, как же он мог…»
— Заткнись! — рявкнул Марсель, дернув плечом и сбросив руку Лидии с плеча. Та отстранилась, непонимающе и немного обиженно глядя на него. — Я… — Марсель поплотнее запахнул плащ и опустил голову. — Извини, мне просто вспомнился один бандит…
Похоже, его неуверенное бормотание не переубедило ее: Лидия продолжала смотреть на своего тана как на умалишенного.
***
«Этому стражнику что-то не верится, что ты смог одержать победу над драконом. Он сомневается, что низкий и щуплый бретонец и его-то побьет. Ему кажется смешным и нелепым, что ты таскаешься с таким длинным мечом. Твое смазливенькое личико без единого шрама тоже наводит его на определенные мысли».
Марсель окинул подозрительным взглядом стражника, с равнодушным видом открывающего ворота в город, сбивчиво поблагодарил и вошел. Сзади него со скрипом закрылись створки. В небе над Вайтраном сгущались тучи, но куда чернее были тучи, собирающиеся в его душе.
Прохожие радостно здоровались с ним, спрашивали о делах и норовили вспомнить о былых подвигах.
«…она уверена, что лавры героя должны были достаться ей, ведь это она меткой стрелой свалила дракона на землю, но Седобородые рассудили по-иному…»
«…он боится, что ты уведешь ее жену, ведь женщины всех времен так падки на героев…»
«…он не верит, что ты принес ему именно тот фамильный меч, который он просил достать, а не подменил какой-нибудь ржавой железякой…»
«…она помнит, что ты задолжал ей двести септимов, но боится напомнить без того, чтобы прослыть жадной и завистливой грымзой, которая отожмет деньги даже у всеми любимого героя…»
«Эти люди ненавидят тебя, Марсель».
— Заткнись, заткнись, заткнись, — с отчаянным остервенением шептал Марсель, но голос продолжал пульсировать у него в голове. Все вокруг подернулось какой-то серой пеленой, и он понял, что это набухающие слезы, только тогда, когда теплая капля скользнула по щеке. Люди вокруг косились на него как-то странно, и в каждом их взгляде Марселю чудились презрение и отвращение. «Я же герой, — думал он, ощущая пустоту в душе. — Я же столько сделал для них. Я же спас мир, я спасаю их теперь от бандитов, мародеров и головорезов… Я же думал, они любят меня!»
— Ну что, — произнесла Лидия, и Марсель задрал голову и часто-часто заморгал, пытаясь скрыть, что он плачет. — Думаю, неплохо бы поесть и отдохнуть, мы же в пути еще с рассвета. А потом приведем ваш дом в порядок, — она улыбнулась.
— Дельная мысль, — согласился Марсель. — Только это не мой, а наш дом. Мы ведь братья по оружию, разве нет? — он с какой-то щенячьей надеждой посмотрел на нее. Лидия улыбнулась еще шире и кивнула.
Они направились через рыночную площадь к таверне «Гарцующая кобыла». Когда-то ей владела веселая и умная женщина по имени Хульда, но, постарев, отошла от дел и продала заведение бойкой девице Изольде. С легкой руки Марселя, кстати говоря: именно он помог Изольде добиться помощи ушлого караванщика Ри’Сада, чтобы собрать денег. Ему-то самому приходилось считать каждую копейку.
Каждый раз, возвращаясь сюда, Марсель придумывал ловкие фразы, чтобы пригласить Изольду на прогулку или на танцы. Но стоило ему подойти к ней, как все заготовленные слова терялись.
«Если бы ей этого хотелось, она сама позвала бы тебя. Но зачем ей любовник, месяцами болтающийся по Скайриму, чтобы заработать на хлеб, ежесекундно рискующий жизнью? Откуда ей знать, где он и с кем он? И вернется ли он вообще? В Вайтране полно парней ничуть не хуже тебя, только ты — далекий и недосягаемый герой, а они вот, рядом».
От этой мысли, навязанной мечом, Марселю стало совсем кисло, и он даже не стал одергивать назойливое оружие.
В «Гарцующей кобыле» было шумно и многолюдно даже в разгар дня: те, кто победнее, приходили сюда подработать, а богатеи цедили вино и делились сплетнями. Когда Марсель появился на пороге, шум и всеобщая радость усилились. С трудом натянув на лицо улыбку и отвечая на теплые приветствия, Марсель прошел к прилавку.
Изольда обрадовалась ему, как родному, и тут же засыпала градом вопросов.
«Она знает, что портить отношения с Довакином себе дороже, и старается выглядеть приветливо. Но она уже придумывает, как бы отшить тебя, если ты станешь напористей. На этот случай у нее уже есть новый кинжал».
— Ой, что-то ты бледный какой-то, — заметила Изольда с трогательной заботливостью. — Приболел в своих путешествиях, да? У меня целебное зелье есть, я держу их на всякий случай, может…
Марсель не помнил, что ей ответил. Он схватил приготовленную ему еду, бросил деньги оторопевшей Изольде и устроился в дальнем темном углу. Лидия присела рядом с ним, и на ее лице читалось недоумение.
— А теперь, — громогласно провозгласил бард Микаэль, кося глазом на сжавшегося Марселя, — ода в честь защитника Скайрима, легендарного героя и спасителя всего мира! — и он запел густым баритоном: «Герой он бесстрашный, он непобедим, так слушайте, норды, о славе его…»
«Микаэль не простил тебе той выволочки, которую ты устроил ему, защищая честь оскорбленной вдовушки. Он улыбается тебе в глаза, но не упустит шанса подмешать крысиный яд в еду».
Ложка, которую Марсель держал в руках, замерла, так и не зачерпнув похлебки.
— Ерунда, — сказал он, — какой яд?
— Яд? — переспросила озадаченная Лидия. — Да кому в голову придет травить спасителя мира?
— Вот и я так думаю, — с наигранной беззаботностью откликнулся Марсель и обреченно вернулся к еде.
К ним подсел Синмир, вечно пьяный вояка, с одинаковым энтузиазмом разглагольствующий о политике и о женщинах. Но коньком его, бесспорно, были жалобы на то, как ужасно организована охрана Вайтрана и что он, Синмир, справился бы намного лучше увальня-командира Кая.
— Вот, сынок, — говорил он, положив Марселю одну руку на плечо и воздев вверх указательный палец другой, — учись! Когда ты устанешь искать приключений на свою голову и осядешь здесь навсегда, ярл подберет тебе работенку, достойную героя. Конечно, ты будешь его… как это… генералом! Так что слушай внимательно, что тебе скажет старик Синмир, чтобы ты не допустил таких ошибок, какие себе позволяет этот напыщенный петух…
Марсель крепко сомневался, что когда-нибудь станет военачальником ярла Балгруфа, но убежденность Синмира в том, что его заслуги очень высоко ценят, немного его успокоила.
«Синмир не понимает, почему это он должен склонять голову перед мальчишкой, у которого на губах еще молоко не обсохло. Этот «герой», по его мнению, безрассудный юнец, прославившийся лишь благодаря чистому везению. И Синмир не может понять, почему ему, опытному воину, мастеру своего дела, так не повезло».
Эти слова заставили Марселя по-новому посмотреть на добродушного старика, наклонявшегося к нему, чтобы Марсель мог лучше слышать его поучения. Марсель грубо приказал не на шутку разошедшемуся Синмиру убраться вон и сказал Лидии, что им пора идти.
— Что это на тебя нашло? — спросила Лидия, когда они вышли. — Что, Синмир планку поставил слишком низко? Не по нутру тебе должность генерала?
Сарказм, прозвучавший в ее фразе, задел Марселя за живое. «Даже она, — подумал он, — даже она ненавидит меня!»
— Я устал, — буркнул он, — недосуг мне слушать бормотания этого пьяного дурака.
— Сам-то чем лучше? Сколько раз я тебя из канав вытаскивала…
Марсель резко остановился и обернулся. Лидия едва не налетела на него, открыла рот, чтобы продолжить, и тут же закрыла, наткнувшись на его взгляд. Марсель не знал, что она увидела в его глазах, но ее реакция ему не понравилась.
— Лидочка, милая, — елейно проговорил он, — мне казалось, это твой долг как моего хускарла. Ты вменяешь мне в вину необходимость выполнять свои обязанности?
— Нет, я… — пробормотала опешившая Лидия, но Марсель не дал ей продолжить: — Да и говорить ты стала со мной не как со своим таном, а как с… хоть бы и тем пьянчугой Синмиром. Я спас эту землю, я спас каждую никчемную душонку от Пожирателя Мира… Я спас тебя, Лидия. Разве я не заслуживаю хотя бы уважения?
— Конечно, заслуживаете, мой тан. — Лицо Лидии стало бесстрастным, а глаза будто потухли. Марселю не надо было прислушиваться к шепоткам: он и так хорошо знал, что Лидия становилась такой, если ее что-то оскорбляло или выбивало из колеи.
— Вот и ладненько, — сказал Марсель себе под нос и направился к дому.
***
«Дом теплых ветров» — так он назывался — выглядел пустым и заброшенным и снаружи, и изнутри. Его убранство составляли только пара лавок, стол, деревянные полки, еще не прибитые к стене и сиротливо стоявшие в углу, да два спальных мешка. Деревянная лестница, ведущая на второй этаж, прогнила, и ступать по ней приходилось очень осторожно. Доски, составлявшие пол второго этажа, тоже кое-где прогнили. Все в доме было покрыто слоем пыли месячной давности, и она взметнулась вверх, стоило Марселю открыть входную дверь.
— М-да, — произнес он, оглядывая комнату. Лидия заглянула ему через плечо и вскинула брови. — Сдается мне, что отдыхать нам сегодня не придется…
Его слова были пророческими. Им пришлось потратить полдня на то, чтобы привести главный зал первого этажа в нормальное состояние. Мебели там все еще не было, но и Лидия, и Марсель не привыкли к роскоши. Была бы крыша над головой да теплый очаг — а без всего остального можно обойтись.
«Лидия серьезно обижена. Она не может понять, чем вызвана перемена в твоем настроении, и винит во всем скуму. Ей мерзко думать о том, как низко ты пал. Она не хочет в это верить, но ее разум не находит иного разумного объяснения. Она пытается понять, что ей делать. От скумы нет спасения, — это известно всем, а значит, Лидия должна либо бросить тебя на произвол судьбы, либо прикончить из милосердия».
Внезапная мысль пронзила Марселя, как стрела. Он сидел на лавке и доедал ужин, который они купили в «Гарцующей кобыле» и забрали домой: в таверне появился управитель ярла, и Марселю не хотелось знать, какие чувства обуревают его.
Он устал от чужих тайн.
Слезы наворачивались на глаза, но Марсель не мог позволить себе заплакать на виду у кого бы то ни было, пусть это даже и Лидия, которой он доверял свою жизнь и с которой прошел сквозь лед и пламя. Если она ненавидит его, как он может теперь дать ей новый повод к презрению? Как он может показать ей, насколько слаб на самом деле?
Лидия присела рядом с ним и тронула Марселя за руку, заставив того вздрогнуть.
— Что случилось, Марсель? — тихо спросила она, и в ее голосе проскользнула едва различимая горечь. — Я же вижу, что что-то случилось. Почему ты не поговоришь со мной об этом? Мы же друзья, братья по оружию.
— Лидия…
— Я уже который год Лидия, а вот ты сильно изменился, — настаивала она. — За последние пять дней ты… стал другим. Нервным. Подозрительным. Что случилось, Марсель?
«Это все этот меч, меч, который я нашел в подвале Драконьего Предела. Он твердит мне какую-то чушь», — хотел сказать Марсель, но, к своему ужасу, понял, что слова, слетающие с его языка, были совсем другими.
— Я в порядке, — прошептал он, взял Лидию за подбородок и развернул ее лицо так, чтобы смотреть ей в глаза. — Но что произошло с тобой, Лидия? Почему ты мне не доверяешь? Почему ты не доверяешь своему брату по оружию, своему тану, своему спасителю?..
— Я?! — воскликнула Лидия и попыталась вырваться, но Марсель не дал ей этого.
— Скажи мне, Лидия, ты восхищаешься мной? — ее лицо было так близко, что Марсель мог чувствовать ее неровное дыхание, видеть, как раздуваются ноздри, как расширились ее зрачки. — Скажи, ты любишь меня?
— Марсель…
— Я уже который год Марсель, — усмехнулся он, однако его улыбка быстро померкла. — А может, ты сомневаешься во мне? В том, что я — бесстрашный, непобедимый герой, ожившая легенда? Может, ты сомневаешься, что я заслуживаю любви, уважения и обожания? В том, что я и только я могу быть героем?!
— Да ты шутишь! — возмутилась Лидия. Она все-таки вырвалась и вскочила со скамьи. — Ты что, сейчас серьезно говоришь мне это все?! Да это не героизм, Марсель, это тщеславие и гордыня.
Марсель обхватил себя за локти. Он больше не мог сдерживаться; его губы дрожали, а в уголках глаз набухли слезы.
— Нет, во имя Девяти, нет, — сказал он срывающимся голосом, — как ты могла подумать? Но все они так… так… — он хотел сказать «ненавидят», но судорога перехватила горло. — Так восхищаются мной, что я подумал… что, может, я не заслуживаю этого…
Лидия, совершенно обескураженная переменой в его настроении, присела рядом, не решаясь даже обнять Марселя за плечи.
— Конечно, заслуживаешь, — мягко проговорила она, — просто не стоит забывать о других.
Марсель уткнулся ей лицом в плечо и обвил руками шею.
— Меня никто никогда не любил, — прорыдал он. — Все — дети, взрослые, бродячие собаки… все ненавидели меня! Издевались надо мной, били, потому что я не мог дать отпор. Потому что я был слабее.
— Теперь все изменилось, — заметила Лидия.
— Да, — согласился Марсель. — Я выучился владению мечом и искусству боя без оружия, и теперь никому не придет в голову отвести на мне душу. Я стал героем, и никто даже не подумает надо мной издеваться. И теперь это люди боятся меня, а не я — их. Но мне так хотелось, чтобы хоть кто-то… хоть кто-то…
«Примером для подражания не стать, если ничего из себя не представляешь. Вот что думает Лидия».
Лидия неловко прижала его к себе и погладила по спине.
— Я устал от всего этого, — хрипло сказал Марсель, — о, если б ты знала, как я устал. Будь проклят тот день, когда я прикоснулся к этому мечу!..
Он не запомнил, что она сказала ему в ответ.
***
Марсель ворочался в спальном мешке. Меч лежал у него в изголовье, чтобы можно было тут же схватить его, если в дом заберется вор или убийца. Свеча освещала комнату, но черное лезвие, казалось, поглощало ее тусклый свет. Лидия лежала у противоположной стены, и тихое, спокойное дыхание говорило о том, что она спит.
«Они презирают тебя. Они ненавидят тебя. Ты спас их, а они способны лишь на зависть и ненависть. Они не могут принять собственные слабость и несовершенство, видя истинного героя».
Тихий, ласковый шепот, постоянно звучавший в его голове, сводил Марселя с ума. Он уже видел воочию, как темно-серая волна отчаянья накрывает его, а в ней тонут все его мысли, чувства, поступки, его низость и его величие.
«Она думает, что ты тщеславен, что ты зарвался. Она считает, что ты эгоистичен и слишком зациклен на себе. Ей смешны твои слезы, твоя боль, она видит в тебе погибшего кумира, собственную слабость, которую ты можешь обратить в силу».
Сердце Марселя уже стучало в висках, и он не слышал ничего, кроме глухих ударов. И вкрадчивого шепота.
«Дружба, любовь, самопожертвование… все эти красивые и возвышенные словеса на деле ничего не стоят. Они — лишь прикрытие для откровенного манипулирования другими людьми. Когда настанет время, Лидия обязательно вонзит тебе нож в спину, какой бы преданной она тебе ни казалась».
Марсель стиснул кулаки до боли и рывком сел.
«Она предаст тебя, Марсель».
Марсель бесшумно встал. Рукоять меча легла ему в руку.
«Так сделай это первым».
Лидия умела просыпаться от малейших шорохов и замечала даже случайные тени. Но ничто не нарушило царившей тишины: Марсель будто бы слился с тенями. Впрочем, Лидия все же проснулась, когда ладонь закрыла ей рот, и в следующую секунду холодная безжизненная сталь провела алую полосу на ее горле. Фонтан алых брызг взвился в воздух, обрызгав стены и потолок.
Марсель уронил меч и тяжело опустился рядом с истекающим кровью трупом, как высший дар, принимая драгоценные капли. Он положил голову Лидии, держащуюся на тонкой полоске кожи, себе на колени и отбросил непослушные темные пряди со лба.
— Лидочка, — проговорил он перехваченным голосом, — Лидочка, почему ты так поступила со мной? Почему ты бросила меня? Ты же клялась мне в верности, почему ты меня предала? Неужели клятвы теперь ничего не стоят?
Лидия не отвечала. Ее рот был чуть приоткрыт, словно бы она хотела что-то сказать, но Лидия молчала.
— Почему ты мне не отвечаешь?! — крикнул Марсель, дернул ее за волосы и случайно оторвал голову от тела. Лидия смотрела на него мертвыми остекленевшими глазами.
Внезапно сквозь пелену безумия в его разум пробилась ясная мысль.
Он убил ее.
Он убил Лидию.
Он убил своего хускарла.
Он убил сестру по оружию.
Он убил своего лучшего друга.
Заорав, Марсель отбросил голову, выбежал из дома и, не помня себя, рванулся вперед. Он бежал по мостовой, бежал по рыночной площади, опустевшей ночью, вступая в большие лужи. Страшные слова скреблись в его голове, сердце рвалось наружу сквозь ребра.
«Она ненавидела тебя. Они все ненавидят тебя. Они все точат ножи, чтобы вонзить тебе в спину. Сделай это первым, и ты выйдешь победителем!»
— Нет! Нет! Заткнись, заткнись, заткнись! — заорал Марсель не своим голосом, споткнулся о ступеньку и рухнул на гладкие камни.
У него не хватило сил подняться. Он перевернулся на бок, подтянулся к себе колени и уткнулся в них лбом. Марсель не мог вдохнуть: воздух застревал у него в горле. Холодные капли обжигали кожу, и сначала он думал, что это кровь. Чуть погодя он понял, что это небо оплакивает утрату.
Тучи, с утра собиравшиеся над городом, разразились долгой осенней моросью.
Марсель услышал шаги. Кто-то подошел к нему и присел рядом, коснувшись лба. Марсель робко открыл глаза и увидел старую жрицу, Данику Свет Весны. Она была одета в рыжую рясу; желтый капюшон скрывал ее волосы, а на морщинистом лице играла мягкая улыбка.
— Довакин! — произнесла она удивленно. — Что ты тут делаешь в такой час… и в таком виде?
Марсель запоздало вспомнил, что выскочил из дому босиком и в одних штанах, но его это мало беспокоило.
Он убил Лидию.
Даника, не дожидаясь ответа, помогла ему подняться и, не приемля возражений, повела к храму. Старая жрица служила Кинарет — богине неба, дождя и ветра. Ее храм — небольшое вычурное строение, расположенное в Облачном районе напротив Йоррваскра — служил одновременно святилищем и богадельней. Именно туда приходили больные, ища телесного и духовного исцеления; туда же возвращались и те, кто свернул с верного пути, в поисках наставления.
В центре храма находился неглубокий бассейн, заполненный освященной водой. Его пересекали мосты, соединяясь точно в его центре. Возле бассейна, у самой воды, были поставлены ложе, на которых укладывали больных. Вдоль стен стояли вазоны с лавандой, а между ними были поставлены лавки. У стены, противоположной двери, располагался алтарь, у которого прихожане могли вознести молитвы богине.
Даника усадила продрогшего Марселя на одно из лож и со словами: «Ты, верно, совсем окоченел, сын мой» вынесла ему теплый плед. В храме было тепло, хотя Марсель не видел здесь очага или печи, и пахло благовониями. Все в нем, казалось, пропиталось благоговением и благочестием, и в этой чистоте не было места обезумевшим грешниками.
Марсель закутался в плед и низко опустил голову.
— Спасибо, — сказал он едва слышно. Даника снова улыбнулась.
— Что же произошло, сын мой? — спросила она. Голос ее был бархатным, обволакивающим, своим звучанием согревая лучше огня и мехов.
«Я убил ее, — хотел сказать Марсель. — Это все меч. Он завладел моей волей, моим разумом, я не могу противиться ему. Помоги мне, Даника!» Но горло пересохло, а язык не слушался его; Марсель не мог выдавить ни звука.
Даника терпеливо ждала.
— Ты можешь довериться Кинарет, — добавила она, видя его внутреннюю борьбу. — Если ты болен, она исцелит твое тело. Если же боль и отчаянье владеют тобой, она сможет исцелить твою душу.
Марсель поднял глаза на алтарь, сверкающий в свете свечей, и от внезапного осознания у него перехватило дыхание.
«Это же Мефала, — подумал он. — Мефала, даэдрическая принцесса лжи, раздоров и предательства! Это ее артефакт я нашел в подвале, скрытый от таких же глупцов! Во имя всех богов…»
«Теперь ты в моей власти».
Сухой шепот казался шуршанием осенней листвы, хрустом валежника в огне, далеким ветром. Пустота душе Марселя росла, поглощая все его силы без остатка.
— Лидия, — прошептал Марсель. — Мой хускарл. Моя названная сестра. Я был в таверне, а когда вернулся, она была мертва. Кто-то перерезал ей глотку…
Марсель позволил Данике обнять его, как позволял когда-то Лидии, выслушал ее слова утешения, не улавливая смысла сказанного. Даника прочла молитвы, окропила Марселя освященной водой и дала ему какой-то отвар. Марсель втайне надеялся, что это яд, — он знал, что иного лекарства для него уже нет. Потом Даника велела ему прилечь и ушла, чтобы сообщить о произошедшем убийстве городской страже, пообещав, что те не тронут его до утра.
***
Она вернулась, должно быть, за час до рассвета, цокая каблуками сапог по плитам, которыми был выложен пол в храме, прошла в свою келью. Марсель во время ее отсутствия не сомкнул глаз ни на мгновение. Серая пелена туманила его взгляд, усыпляла разум, навсегда лишая собственной воли, и Марсель уже не мог сопротивляться.
Никогда еще он не чувствовал себя настолько беспомощным, как сейчас.
В храме было настолько тихо, что даже вздох эхом гулко отлетал от стен. Марсель сел и спустил ноги с ложа. На синей плитке лежал меч с резной рукоятью и лезвием темнее ночи. Марсель не знал, как он оказался здесь, у его ног, если он оставил оружие в своем доме, но его это уже не волновало. Он мог думать лишь об одной-единственной вещи, которая могла заполнить сосущую пустоту в его груди.
Смерть.
Меч оказался у него в руках, и Марсель тенью проскользнул к кельям, в которых жили жрецы Кинарет. Лезвие издавало голубоватое свечение и дрожало в предвкушении, и Марсель ощущал тонкую нить, с помощью которой меч питался своими жертвами. И своим хозяином, но это его тоже нисколько не волновало.
Даника Свет Весны лежала на узкой кровати, накрывшись покрывалом с головой. Марсель наклонился и откинул край, обнажив голову и обрюзгшую шею крепко спящей жрицы. Даника не проснулась и тогда, когда Марсель прикрыл ей рот ладонью, и тогда, когда ненасытное лезвие с чавканьем вскрыло старую плоть. Кровь брызнула во все стороны, жутким и прекрасным рисунком разукрашивая голые стены кельи.
Теплые липкие капли потекли по лицу и груди Марселя. Он обессиленно упал на плиты, крепко сжимая рукоять, и тихо заскулил. Меч вторил ему утробным урчанием: этих жизней ему было мало.
Он хотел еще.
@темы: Проза, Горе от ума, Цой жив!, Скайрим, Вызвались мастеру в соавторы
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментировать
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
Впрочем, я полагаю, что Карфаген должен быть разрушен. (с)
Детский безобидный юмор.
Название: Неправильная дремора
Автор: fandom Bethesda 2018
Бета: fandom Bethesda 2018 ( Санди Зырянова)
Канон: The Elder Scrolls V: Skyrim
Размер: мини, 1377 слов
Пейринг/Персонажи: некромант, злокрыс, дремора
Категория: джен
Жанр: юмор
Краткое содержание: хочешь захватить весь мир - призови дремору!
читать дальшеОгонек свечи дрогнул от ветерка, когда древний фолиант с хрупкими, испещренными символами страницами захлопнулся, подняв в воздух облачко пыли. Кайли уныло посмотрел на обложку с каким-то иероглифом, который, должно быть, обозначал некромантию и иже с ней, но для юного и пылкого ума был решительно не понятен.
Закончив наконец печалиться о потраченном впустую времени, Кайли поднялся со стула и посмотрел в старинное зеркало, покрытое паутиной маленьких трещин. Кайли хотелось бы считать себя грозным и страшным, но сейчас собственное отражение представилось ему в высшей степени жалким. Кайли был низеньким и тщедушным, черный балахон висел на нем мешком; глаза — вовсе не черные, как Море Призраков в шторм, а оранжевые — тускло блестели на тощем лице, а рыжеватые пряди волос торчали во все стороны. Несомненно, будь у Кайли седая борода и кустистые брови, чтобы злобно зыркать из-под них на жертв, он казался бы почтенным старцем, познавшим все тайны Обливиона. Но пока что он казался себе какой-то пародией на настоящего злодея.
— Начинать надо с малого, — начал размышлять он вслух. — Зарежу чью-нибудь овечку… а, нет, овечку жалко… ладно, ну, может быть, младенца…
— Дремору сначала призови, — ехидно сказала ему темнота. Кайли стремительно обернулся и вперился взглядом в огромного ухоженного злокрыса с лоснящейся пышной шерстью, длинными вибриссами и маслянисто блестящими глазками-бусинками, вальяжно развалившегося на скамье.
Бонни — ее полными именем было Абоннея, но называть так злокрыса не повернулся бы язык даже у самой Бонни — была наставницей Кайли во всех аспектах некромантии, а за свою долгую жизнь она успела отточить свои знания лучше, чем воин — свой клинок перед битвой. Много лет назад, еще до Великой войны, Бонни была монахиней-псиджиком, но за некоторые дисциплинарные нарушения, о которых она предпочитала не распространяться, другие монахи оригинальным способом изгнали ее из ордена, обратив в злокрыса. Кайли нашел ее в одном из скайримских подземелий, кишмя кишащих фалмерами, когда те хотели использовать Бонни в качестве трапезы. За спасение жизни и дальнейшую помощь в поисках расклятия Кайли, как и подобает мерзопакостному злодею, потребовал Бонни обучить его некромантии.
— Дремора! — презрительно бросил Кайли. — Вот скажи, призову я дремору и зверски расправлюсь с, э-э, скажем, целой деревней ничтожных н’вахов... Под каким именем меня запомнят?
— Люди сами дадут тебе имя, — меланхолично отозвалась Бонни, сладко потянулась и перевернулась на спину.
— Да, но какое? Прежде чем меня обзовут каким-нибудь мерзким нордским прозвищем, я должен придумать его сам! — Бонни кашлянула. Кайли повернулся к зеркалу. — Дай подумать… Кайлиус Великолепный? Кайлиус Жуткий? Нет, не то… Может, Кайлиус Ночной Кошмар?
— Кайли, с таким именем ты рискуешь показаться не могущественным магом, а дураком.
— Хм… Кайлиус Потрошитель Надежд? Кайлиус Око Ужаса? Кайлиус Кровавая Кишка? Кайлиус Тайный Убийца?
— Скажи еще — латентный, — хихикнула Бонни.
Кайли нахмурился. Что означало слово «латентный», он не знал, но звучало оно прямо-таки непристойно.
— Ты мешаешь творческому полету гения! — припечатал он. — Э-э… О! Кайлиус Рука Некроманта! Как тебе?
Бонни поперхнулась воздухом.
— Рука? А почему сразу рука? Почему не нога? Почему не зад…
— Потому что я колдую руками, — обиженно перебил ее Кайли, — а не тем, чем ты сказала.
— Да ну? А я бы сказала, что именно тем. — Бонни легко спрыгнула на пол и через пару секунд оказалась на столе, поставив передние лапки на книгу. — Представляешь, ты придешь в какую-нибудь деревню, чтобы зверски расправиться с ее жителями и принести их в жертву даэдра, а они тебе: «Гы-гы-гы! Зад Некроманта!»
Люди в сказаниях сделают тебя куда страшнее, чем ты есть на самом деле, увидев, как горят их дома и мучаются в агонии их близкие. Так что бери книгу и призывай дремору, некромант.
«Вот сейчас призову! И нечего тебе ехидничать», — пробубнил Кайли, заглянул в книгу и поднял руки на уровень лица. Вскоре выжженные на тыльных сторонах ладоней знаки начали проступать, наполняясь багровым свечением. Кайли запрокинул голову и забормотал мантры, приведенные в книге, которую он по рекомендации Бонни приобрел у торговца редкостями.
Запахло серой и разложением. Пыль взлетела в воздух, мешаясь с паром и скрывая убранство комнаты. Кайли ужасно хотелось чихнуть, но он боялся, что, сделай он это, весь ритуал полетит к атронаховой бабушке. Наконец он открыл глаза и опустил руки, ожидая увидеть отвратительное, покрытое рубцами и гноящимися язвами создание в устрашающей броне и с огненным мечом.
Когда пыль рассеялась, Кайли смог рассмотреть то, что он призвал. Несомненно, это была дремора — краснокожая, безволосая, с маленькими рожками на голове. Ее тело было обернуто нежно-розовым махровым полотенцем, а лицо — зачем-то покрыто синей смесью. Дремора покрутилась на месте, пытаясь понять, где же она оказалась, а потом увидела Кайли и оглушительно заверещала.
— Охальник, — заявила она, кокетливо стрельнув глазками. — Отвернись же!
Кайли залился краской и поспешил отвернуться. В спину ему полетело полотенце.
— Вот они какие теперь, призыватели, — продолжала разоряться дремора. — Бестии! Нахалы, подлецы и все, как один, красавцы! Выдернут барышню из ванной, ножками-плечиками полюбуются, голову бедняжке вскружат… а потом отзовут обратно, и поминай как звали!
Дремора, по-хозяйски осмотрев комнату, схватила с лавки робу и проворно надела через голову.
— Из… извините, — выдавил из себя Кайли, продолжая смущенно мять полотенце, и робко повернулся.
— Да чего уж теперь, — безошибочно определив в медном тазике умывальник, дремора подошла и начала ожесточенно смывать с себя смесь. — Ах, бестия… Ну, чего стал столбом, охламон? Неси мое полотенце, не подолом робы же вытираться!
Кайли поднес ей полотенце. Дремора, вытерев лицо, швырнула его обратно Кайли и подошла к зеркалу.
— Ну, не Бог весть что, но пока сойдет, — скептически осмотрев себя, резюмировала она. — Ладно, так чего тебе надобно, призыватель?
— Я… э… понимаете, я — гнусный негодяй, и…
— А, с тобой все ясно, — дремора подошла к нему, покачивая бедрами, и ткнула пальцем Кайли прямо в нос. — Вам, негодяям, лишь бы плечики да ножки, а как налюбуетесь, нацалуетесь, так и в Обливион! Нет чтобы жаниться… Одним словом, бестии!
— Э-э… вообще-то, — проблеял Кайли, пытаясь отстраниться, — мне деревню надо зверски убить…
— Это еще зачем? — поджала губы дремора. Очевидно, перспектива продемонстрировать какому-нибудь охальнику плечики вселяла в нее куда больший энтузиазм, нежели убийство деревенских жителей.
— Ну, как… я же гнусный, как его, негодяй… в жертву д-даэдра, вот…
— Ха! Трижды ха! Все вы прикрываетесь благородной целью, чтобы соблазнить невинную, беспомощную девушку…
Дремора отвернулась и обхватила себя руками за плечи, изображая, должно быть, образец беспомощности и невинности. Кайли умоляюще посмотрел на Бонни.
— Как призвал, так и отзывай теперь, — с плохо скрываемым злорадством сказала Бонни. Дремора глянула в ее сторону и приспустила робу, обнажая приснопамятные плечики.
— Вот, — сказала она со слезами в голосе, — вот каковы теперь негодяи! Ужо даже не цаловаться, а так… Как тебя звать-то, призыватель?
— Кайлиус Рука Некроманта! — приосанился Кайли.
— Рука? — удивилась дремора. — А почему рука? Почему не…
— Потому что я руками колдую, — оборвал ее Кайли, насупившись.
— Ах, ясненько. Ну, а меня, — дремора посмотрела на него через плечо, томно прикрыв глаза, — меня, сударь негодяй, можете звать Катенька… да-да, просто Катенька!
— Мамзель Катенька, — осторожно начал Кайли, обходя ее и заглядывая в лицо. — Я приношу свои извинения за этот, э-э, инцидент. Видите ли, это была ужасная ошибка. Более не смею вас задерживать…
— Ах, так! — возопила Катенька и отвесила ошалевшему от ее вопля Кайли звонкую затрещину. — Ошибка, значит. Низко, сударь, низко так обращаться с дамами! А я ужо думала, это — мой суженый! Это — высокое чувство! Так нет же, просто похоть… Вот такая вот зараза — безответная любовь! — с этими словами она, топнув босой ножкой, исчезла, оставив после себя облачко пара с запахом тухлых яиц.
Воцарилась тишина.
— Гм, — наконец сказал Кайли, раздраженно бросив полотенце на лавку и приложив ладонь к покрасневшей щеке. — Без комментариев.
— А что, — философски заметила Бонни, — ретроград-драугр поручик Ржевский из пяти сотен Исграмора был лучше?
Кайли скрестил руки на груди. Оживленного им поручика он помнил плохо по той причине, что при Ржевском обнаружилось огромное количество какого-то пойла, в котором было не меньше ста градусов и которое Ржевский гордо звал «волчьим медом». А вот то, как его костерили жрицы Дибеллы, когда Кайли очнулся в маркартском храме, он запомнил очень хорошо.
— Или, может, огненный атронах, целью своей жизни обозначивший борьбу за равноправие существ Обливиона и смертных? Честно, Кайли, — продолжила Бонни, — я боюсь даже предположить, кого ты призовешь, воспользовавшись заклинанием призыва пепельного стража.
— Я же не специально, — угрюмо ответил Кайли, снова усаживаясь за стол и в отчаянии роняя голову на руки. — Я же не виноват, что они все какие-то неправильные…
— А кто, по-твоему, виноват? — возразила Бонни. — Кайли, давай начистоту: некромант из тебя еще хуже, чем негодяй, тем более гнусный. Поэтому, если ты когда-нибудь хочешь захватить мир и зверски разделаться со всем его обитателями…
— Не хочу-у, — провыл Кайли. — Я хочу в Коллегию Винтерхолда поступить… а они не берут. Из-за атронахов и драугро-о-ов!
— А сырость-то чего разводить? Чем овечек резать, бери лучше книгу — будем призывать дремору, пока правильная не получится.
Название: Неправильная дремора
Автор: fandom Bethesda 2018
Бета: fandom Bethesda 2018 ( Санди Зырянова)
Канон: The Elder Scrolls V: Skyrim
Размер: мини, 1377 слов
Пейринг/Персонажи: некромант, злокрыс, дремора
Категория: джен
Жанр: юмор
Краткое содержание: хочешь захватить весь мир - призови дремору!
читать дальшеОгонек свечи дрогнул от ветерка, когда древний фолиант с хрупкими, испещренными символами страницами захлопнулся, подняв в воздух облачко пыли. Кайли уныло посмотрел на обложку с каким-то иероглифом, который, должно быть, обозначал некромантию и иже с ней, но для юного и пылкого ума был решительно не понятен.
Закончив наконец печалиться о потраченном впустую времени, Кайли поднялся со стула и посмотрел в старинное зеркало, покрытое паутиной маленьких трещин. Кайли хотелось бы считать себя грозным и страшным, но сейчас собственное отражение представилось ему в высшей степени жалким. Кайли был низеньким и тщедушным, черный балахон висел на нем мешком; глаза — вовсе не черные, как Море Призраков в шторм, а оранжевые — тускло блестели на тощем лице, а рыжеватые пряди волос торчали во все стороны. Несомненно, будь у Кайли седая борода и кустистые брови, чтобы злобно зыркать из-под них на жертв, он казался бы почтенным старцем, познавшим все тайны Обливиона. Но пока что он казался себе какой-то пародией на настоящего злодея.
— Начинать надо с малого, — начал размышлять он вслух. — Зарежу чью-нибудь овечку… а, нет, овечку жалко… ладно, ну, может быть, младенца…
— Дремору сначала призови, — ехидно сказала ему темнота. Кайли стремительно обернулся и вперился взглядом в огромного ухоженного злокрыса с лоснящейся пышной шерстью, длинными вибриссами и маслянисто блестящими глазками-бусинками, вальяжно развалившегося на скамье.
Бонни — ее полными именем было Абоннея, но называть так злокрыса не повернулся бы язык даже у самой Бонни — была наставницей Кайли во всех аспектах некромантии, а за свою долгую жизнь она успела отточить свои знания лучше, чем воин — свой клинок перед битвой. Много лет назад, еще до Великой войны, Бонни была монахиней-псиджиком, но за некоторые дисциплинарные нарушения, о которых она предпочитала не распространяться, другие монахи оригинальным способом изгнали ее из ордена, обратив в злокрыса. Кайли нашел ее в одном из скайримских подземелий, кишмя кишащих фалмерами, когда те хотели использовать Бонни в качестве трапезы. За спасение жизни и дальнейшую помощь в поисках расклятия Кайли, как и подобает мерзопакостному злодею, потребовал Бонни обучить его некромантии.
— Дремора! — презрительно бросил Кайли. — Вот скажи, призову я дремору и зверски расправлюсь с, э-э, скажем, целой деревней ничтожных н’вахов... Под каким именем меня запомнят?
— Люди сами дадут тебе имя, — меланхолично отозвалась Бонни, сладко потянулась и перевернулась на спину.
— Да, но какое? Прежде чем меня обзовут каким-нибудь мерзким нордским прозвищем, я должен придумать его сам! — Бонни кашлянула. Кайли повернулся к зеркалу. — Дай подумать… Кайлиус Великолепный? Кайлиус Жуткий? Нет, не то… Может, Кайлиус Ночной Кошмар?
— Кайли, с таким именем ты рискуешь показаться не могущественным магом, а дураком.
— Хм… Кайлиус Потрошитель Надежд? Кайлиус Око Ужаса? Кайлиус Кровавая Кишка? Кайлиус Тайный Убийца?
— Скажи еще — латентный, — хихикнула Бонни.
Кайли нахмурился. Что означало слово «латентный», он не знал, но звучало оно прямо-таки непристойно.
— Ты мешаешь творческому полету гения! — припечатал он. — Э-э… О! Кайлиус Рука Некроманта! Как тебе?
Бонни поперхнулась воздухом.
— Рука? А почему сразу рука? Почему не нога? Почему не зад…
— Потому что я колдую руками, — обиженно перебил ее Кайли, — а не тем, чем ты сказала.
— Да ну? А я бы сказала, что именно тем. — Бонни легко спрыгнула на пол и через пару секунд оказалась на столе, поставив передние лапки на книгу. — Представляешь, ты придешь в какую-нибудь деревню, чтобы зверски расправиться с ее жителями и принести их в жертву даэдра, а они тебе: «Гы-гы-гы! Зад Некроманта!»
Люди в сказаниях сделают тебя куда страшнее, чем ты есть на самом деле, увидев, как горят их дома и мучаются в агонии их близкие. Так что бери книгу и призывай дремору, некромант.
«Вот сейчас призову! И нечего тебе ехидничать», — пробубнил Кайли, заглянул в книгу и поднял руки на уровень лица. Вскоре выжженные на тыльных сторонах ладоней знаки начали проступать, наполняясь багровым свечением. Кайли запрокинул голову и забормотал мантры, приведенные в книге, которую он по рекомендации Бонни приобрел у торговца редкостями.
Запахло серой и разложением. Пыль взлетела в воздух, мешаясь с паром и скрывая убранство комнаты. Кайли ужасно хотелось чихнуть, но он боялся, что, сделай он это, весь ритуал полетит к атронаховой бабушке. Наконец он открыл глаза и опустил руки, ожидая увидеть отвратительное, покрытое рубцами и гноящимися язвами создание в устрашающей броне и с огненным мечом.
Когда пыль рассеялась, Кайли смог рассмотреть то, что он призвал. Несомненно, это была дремора — краснокожая, безволосая, с маленькими рожками на голове. Ее тело было обернуто нежно-розовым махровым полотенцем, а лицо — зачем-то покрыто синей смесью. Дремора покрутилась на месте, пытаясь понять, где же она оказалась, а потом увидела Кайли и оглушительно заверещала.
— Охальник, — заявила она, кокетливо стрельнув глазками. — Отвернись же!
Кайли залился краской и поспешил отвернуться. В спину ему полетело полотенце.
— Вот они какие теперь, призыватели, — продолжала разоряться дремора. — Бестии! Нахалы, подлецы и все, как один, красавцы! Выдернут барышню из ванной, ножками-плечиками полюбуются, голову бедняжке вскружат… а потом отзовут обратно, и поминай как звали!
Дремора, по-хозяйски осмотрев комнату, схватила с лавки робу и проворно надела через голову.
— Из… извините, — выдавил из себя Кайли, продолжая смущенно мять полотенце, и робко повернулся.
— Да чего уж теперь, — безошибочно определив в медном тазике умывальник, дремора подошла и начала ожесточенно смывать с себя смесь. — Ах, бестия… Ну, чего стал столбом, охламон? Неси мое полотенце, не подолом робы же вытираться!
Кайли поднес ей полотенце. Дремора, вытерев лицо, швырнула его обратно Кайли и подошла к зеркалу.
— Ну, не Бог весть что, но пока сойдет, — скептически осмотрев себя, резюмировала она. — Ладно, так чего тебе надобно, призыватель?
— Я… э… понимаете, я — гнусный негодяй, и…
— А, с тобой все ясно, — дремора подошла к нему, покачивая бедрами, и ткнула пальцем Кайли прямо в нос. — Вам, негодяям, лишь бы плечики да ножки, а как налюбуетесь, нацалуетесь, так и в Обливион! Нет чтобы жаниться… Одним словом, бестии!
— Э-э… вообще-то, — проблеял Кайли, пытаясь отстраниться, — мне деревню надо зверски убить…
— Это еще зачем? — поджала губы дремора. Очевидно, перспектива продемонстрировать какому-нибудь охальнику плечики вселяла в нее куда больший энтузиазм, нежели убийство деревенских жителей.
— Ну, как… я же гнусный, как его, негодяй… в жертву д-даэдра, вот…
— Ха! Трижды ха! Все вы прикрываетесь благородной целью, чтобы соблазнить невинную, беспомощную девушку…
Дремора отвернулась и обхватила себя руками за плечи, изображая, должно быть, образец беспомощности и невинности. Кайли умоляюще посмотрел на Бонни.
— Как призвал, так и отзывай теперь, — с плохо скрываемым злорадством сказала Бонни. Дремора глянула в ее сторону и приспустила робу, обнажая приснопамятные плечики.
— Вот, — сказала она со слезами в голосе, — вот каковы теперь негодяи! Ужо даже не цаловаться, а так… Как тебя звать-то, призыватель?
— Кайлиус Рука Некроманта! — приосанился Кайли.
— Рука? — удивилась дремора. — А почему рука? Почему не…
— Потому что я руками колдую, — оборвал ее Кайли, насупившись.
— Ах, ясненько. Ну, а меня, — дремора посмотрела на него через плечо, томно прикрыв глаза, — меня, сударь негодяй, можете звать Катенька… да-да, просто Катенька!
— Мамзель Катенька, — осторожно начал Кайли, обходя ее и заглядывая в лицо. — Я приношу свои извинения за этот, э-э, инцидент. Видите ли, это была ужасная ошибка. Более не смею вас задерживать…
— Ах, так! — возопила Катенька и отвесила ошалевшему от ее вопля Кайли звонкую затрещину. — Ошибка, значит. Низко, сударь, низко так обращаться с дамами! А я ужо думала, это — мой суженый! Это — высокое чувство! Так нет же, просто похоть… Вот такая вот зараза — безответная любовь! — с этими словами она, топнув босой ножкой, исчезла, оставив после себя облачко пара с запахом тухлых яиц.
Воцарилась тишина.
— Гм, — наконец сказал Кайли, раздраженно бросив полотенце на лавку и приложив ладонь к покрасневшей щеке. — Без комментариев.
— А что, — философски заметила Бонни, — ретроград-драугр поручик Ржевский из пяти сотен Исграмора был лучше?
Кайли скрестил руки на груди. Оживленного им поручика он помнил плохо по той причине, что при Ржевском обнаружилось огромное количество какого-то пойла, в котором было не меньше ста градусов и которое Ржевский гордо звал «волчьим медом». А вот то, как его костерили жрицы Дибеллы, когда Кайли очнулся в маркартском храме, он запомнил очень хорошо.
— Или, может, огненный атронах, целью своей жизни обозначивший борьбу за равноправие существ Обливиона и смертных? Честно, Кайли, — продолжила Бонни, — я боюсь даже предположить, кого ты призовешь, воспользовавшись заклинанием призыва пепельного стража.
— Я же не специально, — угрюмо ответил Кайли, снова усаживаясь за стол и в отчаянии роняя голову на руки. — Я же не виноват, что они все какие-то неправильные…
— А кто, по-твоему, виноват? — возразила Бонни. — Кайли, давай начистоту: некромант из тебя еще хуже, чем негодяй, тем более гнусный. Поэтому, если ты когда-нибудь хочешь захватить мир и зверски разделаться со всем его обитателями…
— Не хочу-у, — провыл Кайли. — Я хочу в Коллегию Винтерхолда поступить… а они не берут. Из-за атронахов и драугро-о-ов!
— А сырость-то чего разводить? Чем овечек резать, бери лучше книгу — будем призывать дремору, пока правильная не получится.
@темы: Проза, Скайрим, Вызвались мастеру в соавторы, Геральт ищет потерянное детство
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментировать
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
Впрочем, я полагаю, что Карфаген должен быть разрушен. (с)
Стиходрабблик )
Название: Высокий Хротгар
Автор: fandom Bethesda 2018
Бета: fandom Bethesda 2018 ( Gianeya)
Канон: The Elder Scrolls V: Skyrim
Категория: джен
Краткое содержание: подъем Довакина на Высокий Хротгар.
читать дальшеУ подножья горы притаилась тревожная мгла,
Но о ней нет строки даже в первой из зимних баллад.
В этом месте истлел предрассветный пылающий снег,
А холодные камни тоскуют о блеклой весне.
Здесь на стелах начертаны знаки ушедших веков,
Здесь теряется воля, хотя на руках нет оков,
Здесь застыли рассветы, и вечен багряный закат,
И окутана негой замерзшая ныне река.
На петляющих тропах не ищут спокойного сна.
Здесь пропитые души, не веря, что будет весна,
Отмывают растаявшим снегом засохшую кровь,
И пропахшие гарью убийцы кончают с собой.
Здесь свеча холодна и в морозном костре не сгорит.
Над сердцами раскинулось небо, а голос — внутри.
На ступенях, забывшись, поведай о боли судьбе,
Упади и молись — только верить осталось тебе.
Название: Высокий Хротгар
Автор: fandom Bethesda 2018
Бета: fandom Bethesda 2018 ( Gianeya)
Канон: The Elder Scrolls V: Skyrim
Категория: джен
Краткое содержание: подъем Довакина на Высокий Хротгар.
читать дальшеУ подножья горы притаилась тревожная мгла,
Но о ней нет строки даже в первой из зимних баллад.
В этом месте истлел предрассветный пылающий снег,
А холодные камни тоскуют о блеклой весне.
Здесь на стелах начертаны знаки ушедших веков,
Здесь теряется воля, хотя на руках нет оков,
Здесь застыли рассветы, и вечен багряный закат,
И окутана негой замерзшая ныне река.
На петляющих тропах не ищут спокойного сна.
Здесь пропитые души, не веря, что будет весна,
Отмывают растаявшим снегом засохшую кровь,
И пропахшие гарью убийцы кончают с собой.
Здесь свеча холодна и в морозном костре не сгорит.
Над сердцами раскинулось небо, а голос — внутри.
На ступенях, забывшись, поведай о боли судьбе,
Упади и молись — только верить осталось тебе.
@темы: Горе от ума, Скайрим, Вызвались мастеру в соавторы, Стихи
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментировать
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
Впрочем, я полагаю, что Карфаген должен быть разрушен. (с)
Беседка
Ура, Беседка отдеанонилась ) Помнится, я был очень рад, когда узнал, что они идут на лето. И еще больше обрадовался, когда узнал, что они идут на зиму! Славная команда, классный кэп, хороший контент, и ни у кого нет ни к кому претензий )
По сравнению с прошлым летом я принес сравнительно мало - драббл, 2 мини и миди... И все на нерейтинг. Я хотел кровь! Я хотел насилие! Я хотел ангст, тлен и безысходность!!1 А написал флафф и юмор : (
Ура, Беседка отдеанонилась ) Помнится, я был очень рад, когда узнал, что они идут на лето. И еще больше обрадовался, когда узнал, что они идут на зиму! Славная команда, классный кэп, хороший контент, и ни у кого нет ни к кому претензий )
По сравнению с прошлым летом я принес сравнительно мало - драббл, 2 мини и миди... И все на нерейтинг. Я хотел кровь! Я хотел насилие! Я хотел ангст, тлен и безысходность!!1 А написал флафф и юмор : (
@темы: Горе от ума, Цой жив!, Скайрим, Читачи, Вызвались мастеру в соавторы
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментировать
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
вторник, 23 октября 2018
Впрочем, я полагаю, что Карфаген должен быть разрушен. (с)
Дорогая командочка Ведьмаков отдеанонилась! С гордостью могу сказать, что в этом году я получила медаль героя ФБ за самоотверженный бетинг. У нас чудесные тексты и чудесные авторы, няшный кэп, я получила массу удовольствия от игры, но... на бетинге макси... слегка сломалась... ))
Именная ачивка:
И еще парочка точно про меня:
Именная ачивка:
И еще парочка точно про меня:
@темы: Цой жив!, Ведьмачок-бурундучок, Геральт ищет потерянное детство
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментировать
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
Впрочем, я полагаю, что Карфаген должен быть разрушен. (с)
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментировать
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
пятница, 19 октября 2018
Впрочем, я полагаю, что Карфаген должен быть разрушен. (с)
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментировать
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
четверг, 18 октября 2018
Впрочем, я полагаю, что Карфаген должен быть разрушен. (с)
Жители Империума! Поможем Абаддону Осквернителю собрать деньги на 13 Крестовый Поход!
@темы: Цой жив!, Мы, анархисты, народ не злой, Геральт ищет потерянное детство, Слепошарый утак, Вставная челюсть Императора, #Предавал, Видео
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментировать
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
Впрочем, я полагаю, что Карфаген должен быть разрушен. (с)
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментировать
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
вторник, 16 октября 2018
Впрочем, я полагаю, что Карфаген должен быть разрушен. (с)
Немножечко не своевременно... Звёздный странник Джо, с днем рождения! Здоровья и удачи!
И хорошей песни:
И хорошей песни:
@темы: Цой жив!, За здравие!.., Видео
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментарии (2)
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
понедельник, 15 октября 2018
Впрочем, я полагаю, что Карфаген должен быть разрушен. (с)
15.10.2018 в 00:57
Пишет Санди Зырянова:Прнс морровидные артыURL записи
Унес у Ash Lander:
Арты по Морре от Kaetriakeisa
+1
URL записи
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментировать
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
понедельник, 24 сентября 2018
Впрочем, я полагаю, что Карфаген должен быть разрушен. (с)
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментировать
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
Впрочем, я полагаю, что Карфаген должен быть разрушен. (с)
На поржать
Думаю, борьба с ксеносами и еретиками явно не прошла для капеллана бесследно...
Думаю, борьба с ксеносами и еретиками явно не прошла для капеллана бесследно...
24.09.2018 в 01:45
Пишет Санди Зырянова:Ночных котиковURL записи
Вася Ложкин как всегда - жжет.
Я так думаю, это Орден Астартес Кровожадных Котиков зазывает неофитов. Слева направо: Великий Магистр, капеллан и брат-сержант с котятами-скаутятами.
@темы: Цой жив!, Геральт ищет потерянное детство, Вставная челюсть Императора
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментировать
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal