Обожаю вахофандом

@темы: Проза, Ящитаю, Скайрим, Нефуфыкс, Дурдомрыдает, Начукотке, Мы, анархисты, народ не злой, Чума на оба ваших дома!, Ведьмачок-бурундучок, Вызвались мастеру в соавторы, Геральт ищет потерянное детство, Пьем с Бегемотом брудершафту, Слепошарый утак, Вставная челюсть Императора

---

С Днем Победы!

09.05.2018 в 13:15

Пишет  Санди Зырянова:

С Днем Победы!


Хотел, как обычно, принести хорошую старую песню.
Принес новую.
Жизнь продолжается, новые песни пишутся, о Победе помнят - и это главное.
Для меня 9 Мая очень личный праздник, даже семейный, потому что практически все старшее поколение моей семьи либо воевало, либо пострадало. И слова "Это не должно повториться" для меня не пустой журналистский штамп.
С Днем Победы!

@темы: Ящитаю, Нефуфыкс, Начукотке, За здравие!..

---

Прелестные дракончики

07.05.2018 в 00:25

Пишет  Санди Зырянова:

Из жизни драконов

Унес у Ishtars:

Драконы, by Brian Kesinger
Автор Brian Kesinger

Радикал иногда шалит, не показывая картинки, но потом всё восстанавливается

@темы: Ящитаю, Нефуфыкс, Дурдомрыдает, Начукотке, Мы, анархисты, народ не злой, Ведьмачок-бурундучок, Геральт ищет потерянное детство, Пьем с Бегемотом брудершафту, Утак, За здравие!..

---

Георг Симонс Ом.

Георг Симон Ом - немецкий физик, приобретший известность еще при жизни, но по-настоящему его достижения оценили посмертно. Ом работал над вопросами касательно возникновения электрического тока, из-под его пера вышло несколько научных сочинений, самый знаменитый из которых - «Die galvanische Kette: mathematisch bearbeitet» («Гальваническая цепь: научное основание»). Известнейшее открытие Георга Ома - так называемый закон Ома, гласящий, что сила тока на участке цепи прямо пропорциональна электрическому напряжению на концах участка и обратно пропорциональна электрическому сопротивлению данного участка цепи.

Георг Ом появился на свет в 16 марта 1787 года в прусском городке Э́рланген в семье электрика. Мать Георга, Элизабет, подарила отцу Ома семерых детей, однако выжили из них только трое - Элизабет, Мартин, который впоследствии станет профессором математических наук, и сам Георг. Когда Ом был подростком, его мать скончалась при родах.
Несмотря на отсутствие академического образования и необходимость содержать семью в одиночку, отец Ома Иоганн активно занимался самообразованием и образованием своих детей. В конце концов, мальчики достигли таких высот в математике, физике, химии и философии, что уже не нуждались в академическом образовании.
В первой школе, где довелось учиться Ому, был всего один преподаватель и по совместительству ее владелец - бывший чулочник. И хотя он не был профессиональным педагогом, но имел талант к преподаванию и сумел достойно подготовить Георга к поступлению в гимназию. Однако в Эрлангенской гимназии, куда он поступил в одиннадцатилетнем возрасте, юному физику было просто скучно, а обучение в ней, по его словам, заключалось только в развитии механической памяти и толковании текстов. Уровень образования братьев Ом был так высок, что с юношами начали заниматься университетские преподаватели. Один из них, Карл Лангсдорф, даже сравнивал их с семьей Бернулли и пророчил им блестящее будущее и всемирную известность.
Завершив обучение в гимназии, Ом поступает в Эрлангенский университет, однако вместо учебы посвящается все свое свободное время новым увлечениям - танцам и бильярду. Смена жизненных ориентиров сына не вызвала в Оме-старшем энтузиазма, и это привело к ухудшениям отношений между ним и Георгом. В конечном счете, Ом покидает альма-матер, проучившись там всего три семестра, и с легкой руки отца отправляется работать в Швейцарию. Там он преподает математику, однако через два года снова возвращается в Германию, но преподавательскую практику не забрасывает. Георг дает частные уроки математики и продолжает изучать математику, а через два года вновь возвращается на студенческую скамью.
Отточив свои знания во время преподавания и получив новые, Ом в течение первого же года повторного обучения в Эрлангенском университете защитил диплом, написал диссертацию и получил докторскую степень в области философии. Сразу после этого он поступает приват-доцентом на кафедру математики, но мизерная зарплата и постоянная нужда лишают Георга всякого энтузиазма и уязвляют его самолюбие, и он покидает университет. Четыре года Ом работает в бамбергской школе, а после ее закрытия переезжает в Кельн.

В 1900 году выпускались такие гальнометры, основанные на приборе, изобретенном Омом.

В Кельне Георгу выпал шанс получить должность учителя в Иезуитской гимназии, а с ней - хорошую зарплату, престиж и возможность работать в хорошо оборудованной лаборатории при гимназии. Узнав о теоретическом обосновании Эрстедом явления электромагнетизма в 1820 г., амбициозный ученый начинает проводить свои собственные исследования, осознав, что может получить признание, лишь опираясь на новые, экспериментально доказанные теории. При этом он ни на миг не прекращает самообразования, изучая труды французских математиков - Лагранжа, Лежандра, Лапласа, Биота и Пуассона. Позже Ом познакомился с работами Фурье и Френеля. Именно здесь Георг Ом формулирует закон Ома.
Так бы выглядел закон Ома для людей, далеких от физики:

Георг искренне верил в успешность своей научной деятельности и надеялся, что его труды получат заслуженную известность. Но, к сожалению, как бы Ом ни старался, написанные и отосланные им в редакции статьи воспринялись учеными сообществами более чем прохладно.
Оскорбленный в лучших чувствах, Георг переезжает в Берлин, а в 1833 году - в Нюрнберг, где преподает физику в специализированной школе, а со временем возглавляет кафедру математики и становится ректором школы. Исследовательские приоритеты Ома меняются: теперь его интересует акустика. В этой области Ом также добивается значительных успехов, которые, впрочем, вновь не получают распространения ни во всем мире, ни в Германии.
В 1843 году ему удалось сформулировать акустический закон, также названный его именем. Закон основан на природе слуховой системы человека, которая способна разделять сложную звуковую волну на отдельные сегменты, то есть до определенных пределов мы воспринимаем индивидуальные частоты, вместе создающие сложное звучание. Таким образом, человеческое ухо познаёт лишь простые гармонические колебания, и всякий сложный тон разлагается ухом на составные части (по закону Фурье) и познается лишь как сумма их. Лишь спустя восемь лет после смерти Ома его соотечественник Гельмгонц, используя более совершенное оборудование, доказал полную справедливость этого утверждения.
Пройдет много времени, прежде чем Георг Ом приобретет мировую известность. Его работы издаются на нескольких европейских языках. На русский переводов не было, но работавшие в России учёные немецкого происхождения Борис Семёнович Якоби и Эмилий Христианович Ленц всячески пропагандировали выводы ученого. Апофеозом заслуг Ома выступило его награждение золотой медалью Копли и получение членства Лондонского королевского общества. До него всего один немецкий ученый удостоился такой чести. Несмотря на это, у него оставалось немало противников, которые не только принижали заслуги, но и откровенно препятствовали работе.
Оценили труды ученого и на родине. В 1845 году физик стал членом Баварской АН, а в 1849 году был приглашен в Мюнхен на место экстраординарного профессора. Вскоре он получает должность официального хранителя коллекции физических и математических приборов, а также работает референтом по телеграфному департаменту при Министерстве госторговли. На протяжении всей жизни ученый испытывал необыкновенно теплые чувства к брату Мартину, который оставался его самым главным критиком и советчиком. Не менее близкие отношения были у Ома и с отцом, которому он был безмерно благодарен за предоставленную возможность прикоснуться к науке.

В 1895 году в Мюнхене был поставлен памятник Ому. На нем изображен Георг, держащий книгу, и его отец в рабочем фартуке, что-то трепетно объясняющий сыну.
Приобретенными знаниями Ом щедро делился со своими учениками, среди которых оказалось немало известных ученых, например, математик Петер Дирихле и астроном Эдуард Гейс.
В 1852 году Георга, наконец, назначили ординарным профессором, но его здоровье к тому времени оставляло желать лучшего. Через два года у него случился сердечный приступ, после чего баварский король освободил ученого от чтения лекций, однако через 12 дней Ом скончался.
Георг Ом ушел из жизни 6 июля 1854 года и был похоронен на Старом кладбище Мюнхена.
В 1881 году, спустя 27 лет после смерти Ома, его именем была названа единица электрического сопротивления проводников в СИ. Джозеф Генри, американский математик, сравнивал сформулированный Омом закон с молнией, осветившей темную комнату.

@темы: Ящитаю, Нефуфыкс, Дурдомрыдает, Начукотке, Мы, анархисты, народ не злой, Ведьмачок-бурундучок, Вызвались мастеру в соавторы, Играем с Воландом в шахматы, Всем галоперидолу за счет заведения!, Геральт ищет потерянное детство, Пьем с Бегемотом брудершафту, Утак

---

Еще стихи

***

На каких перекрестках дорог и в тревожных пророческих снах
Поджидают меня жизнь и рок, чтоб мятежную душу принять?
Я упал и подняться не смог. Впереди громыхает война,
Позади же, прекрасен и строг, ангел мой проклинает меня.

На губах его пепельных стон... Враг мой страшен и непобедим,
Разлетелся, как стая ворон. Я его уже вечность ищу.
Я б хотел, чтобы это был сон, я устал так скитаться один!
Я хотел бы вернуться в мой дом, чтоб Господь там зажег мне свечу.

Чтобы ласково пел мне очаг, как сверкают в ночи небеса,
Как рыдает заклятый мой враг, на коленях пощады прося.
Мне остался всего только шаг... но врагом оказался я сам.
Упадет мой истерзанный стяг, оборвется во мраке стезя.

Ангел мой

Я сто лет бродил по дорогам, испытал блаженство и горечь,
Среди гор и в знойной пустыне находил и терял покой.
Месяц звался мне сводным братом, я с морскими волнами спорил,
Шел по краю растущей бездны... Потерялся там ангел мой.

Не теряя ни на мгновенье свой последний проблеск надежды,
Он искал меня почти вечность в череде из выжженных скал.
Он нашел меня в тихой келье, улыбнулся мне, как и прежде,
И, рыдая, взял мои руки, поцелуями осыпал.

Он укрыл меня от печалей, успокоил чудными снами
И просил у меня прощения, обещал, что мы победим...
А потом отшатнулся в страхе: на душе моей были раны,
Гной из них на землю сочился, черный камень зиял в груди.

Лучше б умер я, как собака - в луже мутной крови и грязи!
И не каялся бы в обьятьях, не жалел, что сумел понять,
Что, бродя на границе с бездной, я, шагнув в нее без опаски,
Человеческое утратил... Ах, зачем он нашел меня?!

@темы: Депрессняк, Ящитаю, Нефуфыкс, Дурдомрыдает, Пичальтоска, Начукотке, Мы, анархисты, народ не злой, Чума на оба ваших дома!, Ведьмачок-бурундучок, Вызвались мастеру в соавторы, Геральт ищет потерянное детство, Пьем с Бегемотом брудершафту, Слепошарый утак, Утак, Оридж, Стихи

---

Расширенная песня Присциллы для "Ведьмак 3"

Текст баллады

Куплет:
Не волком был рожден, но стал опасней зверя,
Для тех, кто страх и тьму несет в своей душе,
Я жил призваньем, ни во что не веря,
Пока не встретил вас на жизненной меже.

Припев:
И стали для меня предназначеньем,
Две нити неразрывных, ночь и день,
Любимый образ, пахнущий сиренью,
И прядь родных волос, что пепла скрыла сень.

Куплет:
Кто мог тогда сказать, что ждет судьба нас злая,
И вместе коротать нам век не суждено,
Что кровью захлебнусь, мечом стальным сверкая,
И прорубая путь хладным ветрам назло.

Припев:
И свет звезды далекой путеводной,
Мой шаг к вам озаряет в темной мгле,
Прорвусь сквозь сети всех интриг придворных,
И развенчаю ложь, ценой любых потерь.

Куплет:
По следу волка я побегу в метели,
И сердце нежное настигну поутру,
Сквозь гнев и грусть, что камнем затвердели,
Я разожгу уста, что мерзнут на ветру.

Припев:
И вновь я мчусь стрелою серебристой,
За ласточкой, порхающей вдали,
Хочу услышать снова смех твой чистый,
Закрыть от бед спиной, прижать к своей груди.

Куплет:
Где бродишь ты одна, где бьют тебя невзгоды?
На сколько еще лет нас разлучит метель?
Дай знак в ночи, сквозь тьму и непогоду,
Я растоплю огнем снега, родная Зираэль.

Припев:
И боль твоя звучит зловещим эхом,
В моих виденьях и тревожных снах.
Отсвет глаз рыбьих и пыльца фисштеха,
Терпи, утенок мой, души в себе ты страх.

Куплет:
Мой путь окончен здесь, у башни одинокой,
Я смог вас отыскать злым козням вопреки,
И потерял опять, проткнут трезубцем рока,
Такого ль горького конца с тобой хотели мы?


Припев:
Но, видимо, наш срок еще не вышел,
Мне предстояло путь возобновить,
Твой крик призывный я сквозь сон услышал,
И отдал за тебя я душу да и жизнь.

Куплет:
Стал разум чист как снег, и память злою волей
Оставила меня, лишив забытых дней.
Я стал слугой, мечом монаршим в бое,
А был фигуркой на доске убийцы королей.

Припев:
И шаг в ночи за огоньком небесным,
На острове туманном вне миров,
Бросок к избушке на скале отвесной,
И блеск зеленых глаз, что краше всяких слов.

Куплет:
Не знаю, ты ль мое предназначенье,
Иль страстью я обязан лишь судьбе,
Когда в желанье я облек влеченье:
Сирени нежный аромат моей любви к тебе.

Припев:
И снов моих сутра бежишь проворно,
Крыжовник терпкий, сладкая сирень,
Хочу во сне твой видеть локон черный,
Фиалки глаз твоих, что слез туманит тень.

Куплет:
Путь пальцем проложи средь шрамов ран суровых,
Чтоб наши слить пути судьбе наперекор,
Открой те раны, вылечи их снова,
Пусть сложатся они в судьбы узор.

Припев:
И снова бьемся мы у старой башни,
Я должен отпустить тебя навек,
Но верю - ты пройдешь сквозь белый холод страшный,
Ведь ждут тебя друзья, готовят твой ночлег.

Куплет:
Согрела этот мир душа счастливой Цири,
Вернулась в мир живых и завершила путь.
Ведьмак прижал к себе ее и чародейку,
И улыбаясь замолчал, страшась момент спугнуть.

Припев:
И льдов свирепых мертвая стихия,
В бессилье пред тобой отступит прочь.
Для тех – ведьмачка, для других – мессия,
Но в любящих сердцах навеки просто дочь.

@темы: Ящитаю, Нефуфыкс, Дурдомрыдает, Начукотке, Мы, анархисты, народ не злой, Ведьмачок-бурундучок, Вызвались мастеру в соавторы, Геральт ищет потерянное детство, Пьем с Бегемотом брудершафту, Геральт ищет Цири

---

Наставление

Научи себя бить слабых, отбирая место в лодке,
Отрекись от вечной веры и поверь в минутный бред.
Чтобы никогда не плакать, наступи слезам на глотку,
Чтоб тепло не обжигало, просто пристрели рассвет.

Быть поруганным не бойся - утопи в винишке фразы,
Убегать не стыдно, право, если силы есть бежать.
Грязь на душах хуже крови, только ЭТО хуже грязи,
Выпускает когти в солнце, как на желтых зернах ржа.

Чтобы, стоя на коленях, не раскаяться на тризне,
Чтоб случайно не оттаять, не сорвать с любви навет,
Подружись со старой смертью, наступи на глотку жизни,
Выжги в мире все святое, пристрели в себе рассвет.

@темы: Депрессняк, Ящитаю, Нефуфыкс, Дурдомрыдает, Пичальтоска, Начукотке, Мы, анархисты, народ не злой, Чума на оба ваших дома!, Ведьмачок-бурундучок, Вызвались мастеру в соавторы, Посоветовали Понтию Пилату карбомазепин, Геральт ищет потерянное детство, Пьем с Бегемотом брудершафту, Геральт ищет Плотву, Утак, Оридж, Стихи

---

Будни отличника

Лилинетт сегодня

@темы: Депрессняк, Ящитаю, Нефуфыкс, Дурдомрыдает, Пичальтоска, Начукотке, Мы, анархисты, народ ОЧЕНЬ злой!, Чума на оба ваших дома!, Ведьмачок-бурундучок, Играем с Воландом в шахматы, Украли нож для Левия Матвея, Пьем с Бегемотом брудершафту, Геральт ищет Плотву, Утак

---

Чудной крипотки пост

19.04.2018 в 12:49

Пишет  Санди Зырянова:

Прнс прекрасие. З. Бексиньский
Здзислав Бексиньский - польский художник.

Биографическая справка

По образованию архитектор, некоторое время трудился бригадиром на стройке, но посвятил жизнь живописи.
Никогда не страдал депрессией и психическими заболеваниями. Считал, что в его картинах достаточно юмора и оптимизма. Однако его картины, отличавшееся, плюс ко всему, ювелирной проработкой самых мелких деталей, многих повергали в шок.
Никогда не давал названия своим творениям, им присваивался только порядковый номер.
Знаменитым Здзислав Бексиньский стал после того, как на варшавской выставке 1964 года были распроданы все до одного его произведения. Позднее слава художника докатилась до выставочных салонов Франции, Японии и США, а к концу 70-х годов известный швейцарский мастер кисти Ханс-Руди Гигер объявил его величайшим живописцем современности.
В 1977 году Здислав под влиянием момента сжигает часть работ на заднем дворе своего дома, не оставив ни одного наброска. Художник объяснил, что некоторые из них были «слишком личными», другие - неудовлетворительными.
Судьба З. Бексиньского сложилась драматично. Художник тяжело пережил смерть своей жены Зофьи, скончавшейся в 1998 году. Но впереди его ждал гораздо более беспощадный удар судьбы: на рождественский сочельник 1999 года покончил жизнь самоубийством его сын Томаш, в то время популярный ведущий на радио, музыкальный журналист и кинопереводчик.
А 22 февраля 2005 года художник и фотограф Здзислав Бексиньский был найден мертвым в собственной квартире в Варшаве. На его теле полицейские насчитали семнадцать ножевых ран.

@темы: Ящитаю, Нефуфыкс, Дурдомрыдает, Начукотке, Мы, анархисты, народ не злой, Ведьмачок-бурундучок, Геральт ищет потерянное детство, Пьем с Бегемотом брудершафту, Утак, За здравие!.., Оридж

---

14.04.2018 в 00:39

Пишет  Санди Зырянова:

Ночной арт. Ведьмака

Унес у ~Ametrine Shadow~:

@темы: Ящитаю, Нефуфыкс, Дурдомрыдает, Начукотке, Мы, анархисты, народ не злой, Ведьмачок-бурундучок, Вызвались мастеру в соавторы, Играем с Воландом в шахматы, Геральт ищет потерянное детство, Слепошарый утак, За здравие!..

---

***

Я смотрю в небеса. Я не знаю такой высоты:
Не летал и не пробовал птиц за собою позвать.
На морозном холсте рдяной краской прибиты кресты,
А на них - мои тяжбы, грехи, мои злые слова.

Я остался один. Чьей рукою мне жар загребать,
И кого мне винить, если стал сам себе я палач?
Моя книга черна - расплескала чернила судьба.
Я пытаюсь понять, в чем ошибка, но взор мой не зряч.

Запах хвои в душе, в сердце - запах морей и песков.
Не сумел стать великим... да что там! остаться собой!
Я не вижу земли: на ресницах моих снег и кровь,
Слышу только сквозь мглу, что зовут меня: "Ну же, герой..."

Вижу только: за небом пески, словно белая кость.
Там я звезды ловлю и рыдаю всю ночь до зари,
Там, как месяц Огня Очага, догорит моя злость,
Там, как месяц Вечерней Звезды, моя боль догорит.

@темы: Ящитаю, Скайрим, Нефуфыкс, Начукотке, Мы, анархисты, народ не злой, Ведьмачок-бурундучок, Вызвались мастеру в соавторы, Геральт ищет потерянное детство, Пьем с Бегемотом брудершафту, Утак, За здравие!.., Оридж, Стихи

---

Христос воскрес! Всех с Пасхой!

@темы: Ящитаю, Нефуфыкс, Начукотке, Мы, анархисты, народ не злой, Ведьмачок-бурундучок, Утак, За здравие!..

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

У меня самые лучшие родители. Они заставляют меня бросить, наконец, учить эти долбанные уроки и идти играть в Скайрим.

@темы: Ящитаю, Скайрим, Нефуфыкс, Дурдомрыдает, Начукотке, Мы, анархисты, народ ОЧЕНЬ злой!, Ведьмачок-бурундучок, Посоветовали Понтию Пилату карбомазепин, Всем галоперидолу за счет заведения!, Слепошарый утак, Утак, Геральт ищет свою бороду

---

Решила поэкспериментировать с разноклаузульными рифмами. Вот что вышло.))

Они
Слезы их падают - капли холодные.
Их кандалы называют свободой,

Кости их взрыты весенними соками,
А их сердца - на могиле пророка.

Рвались к теплу - солнце выжгло их пламенем,
В небе трепещет их рваное знамя,

Крики их тонут под волнами алыми.
Сердце их чисто, а души - из стали,

Песни не гаснут в минуты отчаянья,
Ночи горят восковыми свечами,

Не потушить их речами холодными...
Рвутся оковы - как гимны свободе.

@темы: Ящитаю, Нефуфыкс, Дурдомрыдает, Начукотке, Ведьмачок-бурундучок, Вызвались мастеру в соавторы, Утак, Оридж, Стихи

---

То единственное, что я принесла Хоррору

В этом году я обделила командочку Хорроров: обещала чумные истории, а написал всех один стих, и то - маленький. Я хотела написать им миди/макси, но не успела : ( *кааааааак, если начала еще осенью прошлого года, каааак, почемуууу?*

Название: Хищник
Автор: WTF Horror 2018
Бета: Санди
Канон: оридж
Размер: драббл, 80 слов
Примечание/Предупреждения: смерть персонажа, стихи

Теперь ты погоню не смог обмануть,
О хищник! С пощадою ты не знаком.
За что же тогда твоя вспорота грудь,
За что же убийцею ты наречен?

Всем страх первозданный вселял гулкий рык,
Приход твой селеньям вещал сильный шторм.
Теперь же ты трупом безвольным поник,
В глазах – молчаливый вопрос: «Но за что?

За что же от брата вы все отреклись?
Вы тоже убийцы: не чист и ваш лик.
Запачкан ведь кровью ваш фиговый лист —
Всех тех, кто безвольными трупами сник».

@темы: Депрессняк, Ящитаю, Нефуфыкс, Дурдомрыдает, Мы, анархисты, народ не злой, Ведьмачок-бурундучок, Вызвались мастеру в соавторы, Пьем с Бегемотом брудершафту, Утак, Оридж, Стихи

---

Ох, этот Геральт...

18.03.2018 в 19:31

Пишет  Санди Зырянова:

АУшного Ведьмака в ленту

17.02.2018 в 21:03

Пишет  Barbara Wild:

Геральт и женщины

+++многа

 Принцесса Биг Мак

@темы: Ящитаю, Нефуфыкс, Дурдомрыдает, Начукотке, Мы, анархисты, народ не злой, Ведьмачок-бурундучок, Геральт ищет потерянное детство, Пьем с Бегемотом брудершафту, Геральт ищет Плотву, Утак, За здравие!..

---

Хах, Лилнетт расщедрился на рейтинг.)

Название: Алый блеск на белых полях
Автор: WTF Fantasy 2018
Бета: Санди
Размер: мини, 2792 слов
Канон: The Elder Scrolls IV: Oblivion
Пейринг/Персонажи: Люсьен Лашанс, ОЖП-имперка, ОМП-каджит, толпа нордов
Категория: джен, элементы гета
Жанр: драма, ангст
Рейтинг: R
Краткое содержание: История из жизни легендарного ассасина Люсьена Лашанса. Заказ, в котором все пошло не так...
Примечания: преканон, действие происходит в провинции Скайрим
Предупреждения: неграфическое насилие, смерть персонажей

Телега медленно ехала по ухабистой дороге. Гнедая добродушная лошадь, кивая головой в такт шагам, с легкостью, но уж очень неспешно шла по заметенному снегом тракту. В телеге сидели трое, не считая возницы.

Путь странников был долог: из Брумы в Рифтен, а оттуда в Виндхельм. Зачем же жителям Сиродила покидать родные места и мигрировать на самый север Тамриэля, в холодный и недружелюбный Скайрим? Только очень веская причина могла заставить кого-либо совершить подобный поступок.

Собственно, эта причина у путников была.

Кайа Черный Вереск, представительница самого влиятельного в Рифтене клана (иначе говоря — семейства) Черный Вереск, сейчас объезжала Скайрим вместе со своим молодым мужем Ригом. И уж одним богам известно, кому она помешала, но на нее было совершено Черное Таинство…

Молодой ассасин Люсьен Лашанс в сотый раз спрашивал себя, почему убежище Темного Братства в Скайриме не могло выделить кого-нибудь для этого контракта, и в сотый раз отвечал: Черной Руке видней.

Как бы не так!

Гениальная идея отправить именно его в северную провинцию пришла их уведомителю, премерзкому субъекту, совместно с его душителем. А потом его посетила еще и счастливая мысль отправить Люсьену в качестве поддержки широкоплечего каджита К’Рундо и очаровательную имперку Корнелию.

И все бы хорошо…

Только весь цимис был в том, что К’Рундо был туп, как дверь, и, по мнению Люсьена, не прочитал в жизни ни единой книги, а сложные предложения ставили его в тупик. С него вполне бы сталось подойти к представителю местной городской стражи (вроде бы таковая имелась, несмотря на общую унылую картину мрака невежества) и сказать: «Каджит из Темного Братства, уважай каджита!»

С Корнелией была другая история. Хоть Люсьен и подобные ему честолюбивые убийцы, считающие себя самим воплощением смерти, искренне ненавидели подобные слова, он был очарован имперкой, более того — влюблен. Однако обычно приветливая и радушная Корнелия становилась холодной и надменной с Люсьеном, игнорируя его знаки внимания и подарки, а добиться любви силой от члена Темного Братства было бы самоубийством. К тому же все точки над «i» уже были расставлены…

И теперь Люсьен всячески выражал презрение по отношению к своим спутникам и ситуации в целом.

Впрочем, некоторые хорошие стороны все-таки присутствовали. Во-первых, предстоящий гонорар, который обещал быть весьма щедрым (хотя слово «щедрый», сочетающееся с «уведомитель Чейдинхола», выглядело чистым оксюмороном). Во-вторых, убить главу клана, хоть и в этой медвежьей дыре, — тоже не жук на скатерть начихал. Авторитет растет, опять же. Ну и в-третьих, представлялась прекрасная возможность побывать в Скайриме, посмотреть на живописную тундру, в конце концов…

Пейзажи северной провинции были прекрасны, что и говорить. На юге — лиственные, смешанные леса и равнины, с продвижением на север становится все холоднее, вместо лиственных появляются только хвойные леса, а горы становятся все выше.

Чистые и быстрые горные реки, секвойи, подпирающие серо-стальное небо, и алый блеск на белых полях…

И Люсьен даже мог бы получить от этого удовольствие, если бы не его спутники.

— Жил да был Рагнар Рыжий, героем он слыл… — абсолютно фальшиво пропел возница, полупьяный норд по имени Гутлеиф.

— Как-то раз он в Вайтран ненадолго прибыл! — неожиданно подтянул ему К’Рундо басом. — Хор-рошо-то как!

— Дорогой брат, вам лучше не петь, — заботливо сказала Корнелия, — вы простудите горло.

— Шоровы кости, какой брат? — удивился возница.

— По духу, — Корнелия одарила его милой и ласковой улыбкой, которую перед смертью видели ее жертвы. — Но вы пойте, у вас замечательный голос.

На высокоинтеллектуальном лице норда проявилось какое-то детское счастье, и он продолжил горланить:

— Он куражился, пыжился, бряцал мечом, похваляясь, что враг ему всяк нипочё-о-о-ом…

«Заткнись уже, во имя Ситиса, тупой петух. Почему его до сих пор не прирезали?! Даже тупица каджит справился бы с лошадьми лучше, чем это убожество», — подумал Люсьен с раздражением, но ничего не сказал и только поплотнее закутался в дубленку.

— А каджит дальше не знает, — немного расстроено прогудел К’Рундо. — О-о, снежок!

— Похоже, нам придется остановиться на ночлег, — озабоченно сказала Корнелия. — Если буря застанет нас в пути…

— Шоровы кости, — ругнулся Гутлеиф — видимо, это было его излюбленным ругательством, — не придется. Моя кляча за день довезет вас до Совнгарда, а до Виндхельма мы и раньше доедем!

Реклама была сомнительной, но норд явно гордился тем, как сумел представить свою лошадь в частности и свой народ в общем.

— Я надеюсь, до Совнгарда мы все же не доедем, — тактично сказала имперка. — Однако…

— Скума даэдра в задницу, чего ради мы должны туда ехать?! — громыхнул К’Рундо. — Каджиту сказали — в Виндхельм, значит, надо…

— Замолчи немедленно, — посмотрев в глаза каджиту, процедил Лашанс и, скривившись, бросил вознице: — Эй, образина нордская, заткни глотку и гони свою клячу! К вечеру мы должны быть в городе.

Мать Ночи в кои-то веки улыбнулась ассасину, и чудо свершилось: Гутлеиф замолчал, а повозка поехала быстрей.

Люсьен глубоко вздохнул. Его ситуация, мягко говоря, напрягала, а постоянная болтовня напарников мешала сосредоточиться на предстоящем задании.

Впрочем, времени, чтобы проработать детали, у него было предостаточно, но и тут присутствовал один нюанс: где бы они ни оказывались, у Корнелии и К’Рундо всегда находилась какая-нибудь тема, которую они принимались живо обсуждать, а мысль заткнуться им ни разу не пришла в голову. Все это действовало Люсьену на нервы.

Долго блаженная тишина не продлилась.

— Герой он бесстрашный, он непобедим, — от внезапно раздавшегося вопля возницы с еловой лапы посыпался снег. И, конечно же, прямо на Люсьена. — Так слушайте, норды, о славе его…

***


Они прибыли в Виндхельм, когда уже смерклось. Крупные звезды горели в небе, и по нему проходила сине-зеленая мерцающая лента — северное сияние.

Гутлеиф, уже прилично надравшийся, почти вежливо попрощался с убийцами и отправился на конюшню — отсыпаться. Теперь они стояли втроем на холодном ветре, притопывали, растирали руки и лица, а заодно продумывали дальнейшие действия.

— Мы дождемся здесь их, а потом прирежем! — эмоционально предложил К’Рундо.

— Нет, во имя Ситиса, нет, — раздраженно сказал Люсьен, мысленно назвав его кретином, но договорить не успел.

— Кайа со своим муженьком сейчас наверняка в таверне. В конце концов, уже стемнело… Так что убить ее там не составит труда, — сказала Корнелия. — Ну, я думаю, что мои скромные таланты…

— …не понадобятся. Властью, данной мне, я приказываю: заткнитесь и слушайте! Условие контракта — не убивать ее в городе. Она должна исчезнуть, пропасть. Поэтому мы дождемся их…

— А потом прирежем? — саркастически уточнила Корнелия.

— …в засаде и прирежем, — договорил Люсьен.

— Предлагаешь устроить засаду, брат?

Лицо Люсьена перекосилось от едва сдерживаемой досады.

— Да вы же никогда, Ситисом клянусь, не дадите мне договорить! Владыка Ужаса вам, похоже, благоволит, раз вам еще не перерезали горло из-за постоянной болтовни! Из-за вас подготовка к операции на данный момент минимальна, вы же даже деталей не знаете…

Корнелия посмотрела на Люсьена снисходительно, будто он был всего-навсего неумелым мальчишкой, и от этого убийца оборвал свою пламенную тираду на полуслове.

— Ну, брат, так посвяти же нас в подробности. Итак, засада?

Люсьен дернул уголком рта и продолжил:

— Да, мы устроим засаду на тракте. Известно, куда эта сладкая парочка поедет после Виндхельма — в Вайтран. Я прикончу их с помощью лука. У меня есть Роза Ситиса, так что все просто, как в белом плаще…

— Где будет засада? — деловито спросил К’Рундо.

— Недалеко есть холм, заросший кустарником, и, если наш великий лидер позволит, то это превосходное место для засады, — ядовито сказала Корнелия, махнув рукой. — Пока мы ехали, я успела осмотреться.

— И это самое предсказуемое место для засады, охрана его будет держать на прицеле, — буркнул Люсьен, но альтернатив у него не было. Около Виндхельма была целая куча холмов, но забраться на них уже само по себе было подвигом. Нужно было другое прикрытие.

— А если их прирезать в городе и выкинуть на дорогу? — блеснул мыслью К’Рундо.

Люсьен представил, как отреагирует городская стража на троих подозрительных типов в черной одежде и с мешками на плечах.

— Я тебе что сказал? Я сказал и говорю: во имя Ситиса, заткнись и больше никогда открывай своего рта, пока тебя не спросят. Яс-сно?

— К’Рундо, не смей спорить с новым уведомителем! — пригрозила каджиту Корнелия, кривясь, — только то, что она была лишь ликвидатором, удерживало ее от того, чтобы оттаскать Люсьена за волосы и сделать все по-своему.

— Именно, — Люсьен сделал вид, что пропустил колкость — уведомителем он не был. Пока что. — Ибо это вызывает ярость Ситиса!

***


Не всем, кто планирует засады, когда-либо доводилось поучаствовать в оных. Для Люсьена засады были обычным способом работы, но, как правило, он работал один. А то, что члены их маленькой команды имеют собственный, уже выработанный стиль, который с методами Люсьена не совмещается, последнему, разумеется, в голову не пришло.

Впрочем, план был до неприличия (или до гениальности — понятно, чьей) прост. Люсьен убивает вынырнувших из этого дейдрового города молодоженов и быстро ретируется, а остальные добьют охранников. И баста — цель исчезнет в пустоте.

Правда, когда подошло время воплощения плана в жизнь, оказалось, что действия в алгоритме нужно немного поменять местами: охранников было больше, чем убийцы рассчитывали, и они элементарно закрывали основных жертв. Стрела бы не пробила их броню…

Чего нельзя было сказать о стальном боевом молоте и пресловутом магическом пламени. Корнелия не любила хвастать своими магическими способностями и предпочитала убивать с помощью кинжалов, но сейчас был не тот случай. Она обеспечивала К’Рундо прекрасное прикрытие.

— Атака! Бежи-им!!! — заверещал Риг Черный Вереск, увидев плеснувший в лицо одного из охранников огонь, и попытался незаметно убежать, но жена с воплем: «Сражайся, злокрыс!!!» — схватила его за руку и бросила чуть ли не в самое пекло сражения. Собственно, поэтому Риг был устранен быстро — сгорел заживо.

— Ах вы, наемники хреновы, дейдровой соплей вас сразить можно! — заорала Кайа, дородная нордка со стальным двуручным мечом и коротко остриженными светлыми волосами. — Выходите на честный бой, трусливые ассасины!

«Ага, сейчас, — подумал Люсьен, — тупые варвары». Но вообще-то пора уже было заняться нордской воительницей — часть охраны была перебита, а Кайа как раз прекрасно открылась. На ней тоже была броня, но вот голову она ничем не защитила. Лашанс прицелился. «Сейчас ты умрешь, варвар…»

Тренькнула тетива. Роза Ситиса, стрела, отравленная особым ядом, убивающим мгновенно, пронеслась по воздуху, подобно карающей молнии, и… ударилась прямо в поднятый над головой для устрашения меч.

Тут уж настала очередь Люсьена, выражаясь литературным языком, волноваться и негодовать. Он промахнулся. Промахнулся и выдал свое местоположение.

«Проклятье!» — тонко взвыл Люсьен. Этот Ситисом проклятый заказ с самого начала не задался, и теперь проваливался во всем. Разумеется, если бы Люсьен сам отправился выполнять его, все бы прошло как по маслу. А тут еще эти двое идиотов, вечно путающихся под ногами и вставляющих свое невероятно ценное мнение куда ни попадя!

Впрочем, на мысленные укоры судьбы времени не оставалось, и Люсьен пошел, что называется, напролом, позабыв о хваленой тактике и стратегии. Он был весьма ценным пополнением, так как двое долго сражаться с оставшимися пятью — между прочим, закаленными и сильными воинами — не могли.

— Сражайтесь, трусы! Лицом к лицу! За Рига! За Скайрим!!! — орала Кайа, размахивая мечом, но не делала ничего, чтобы помочь своим телохранителям, да и в бой особо не рвалась.

Охранники загородили ее и телегу и не подпускали к ней убийц. Метательных ножей ни у Люсьена, ни у его напарников с собой не было, а использовать свое оружие в качестве метательного было уже поздно: все-таки, оставшись безоружными, они могли погибнуть. А умирать, даже во славу Ситиса, не хотелось никому.

***


Ярость застилала Люсьену глаза: слишком уж унизительным был его проигрыш. Он промахнулся! Еще прошлой ночью обличавший К’Рундо в неразумном поведении, Лашанс сейчас пытался пробиться сквозь охранников напрямую, демонстрируя верх… неразумности. Его спасала только собственная верткость и магическая поддержка Корнелии.

Неожиданную ловкость и мастерство боя проявил К’Рундо, легко уходя от ударов и разбивая головы. Долго так продолжаться не могло: молот был тяжелым, и каджит быстро вымотался. Перевес был на стороне противника.

— Жечь их! — страшным голосом завопил К’Рундо.

— Я не могу! — задыхаясь, ответила Корнелия. — Они зачаровали свои доспехи! Уходим! — крикнула она через несколько секунд, но ее призыв потонул в шуме боя.

Тем временем трое наемников окружили К’Рундо. Еще несколько секунд, и от каджита останется лишь изуродованный труп…

Корнелия, собирая со дна всю магическую энергию, что в ней осталась, рванулась вперед к напарнику, по пути подобрав с одного из сожженных трупов одноручный железный меч. Первому охраннику она воткнула меч в незащищенное место на шее между броней и шлемом, второго пронзила насквозь ледяной стрелой. Кровь из пробитой на шее норда артерии хлынула ей в лицо, заставив Корнелию отшатнуться и зажмуриться. Третьему охраннику, орудующему булавой, этого хватило, и Корнелия упала на снег с размозженной головой.

К’Рундо немедленно оглушил его ударом молота, чуть не сломав хребет, а следующим переломал ноги, превратив их в кровавую кашу. Норд, заходясь предсмертным кашлем, упал на землю, а убийца воткнул острое древко молота прямо охраннику в брюхо. Только после этого каджит бросился к Корнелии с криком:

— Сестра!!!

Он сразу понял, что Корнелия уже мертва, и тратить время на оплакивание не стал. Как истинный воин, К’Рундо был приверженцем вендетты, и потому с рычанием бросился на остальных. И очень вовремя, так как Люсьен порядком устал уворачиваться, а это грозило ему скоропостижной смертью.

Удар молотом только оглушил первого наемника, а второй, оттолкнув Лашанса, бросился на каджита. У этого охранника была железная секира, которой он орудовал с незаурядной легкостью. От первого удара рука не успевшего увернутся К’Рундо полетела наземь. Он взревел от дикой боли, но сумел собраться и ударил острым древком молота наемнику в живот, вырвав кусок плоти и выпустив кишки.

Еще один стражник, который оклемался быстрее, чем каджит рассчитывал, сразу после удара К’Рундо, не дав ему отдышаться и приготовиться к атаке, быстро скользнул одноручным мечом по броне и вверх, резанув по шее. Затем склонился, чтобы добить его…

***


Люсьен Лашанс хотел удрать. Не ретироваться, не прекратить сопротивление, не сбежать, а именно трусливо удрать с поля боя. Но, отбежав на несколько метров и услышав крики, он, стискивая в побелевших и залитых кровью пальцах Клинок Горя, рванулся обратно. Перед его глазами предстала картина: К’Рундо, схватившись одной рукой за горло, а другой бессильно уронив молот на землю, осел на снег, а охранник с одноручным мечом приготовился добить его.

Люсьен через несколько секунд (благо, стражник медлил) оказался у него за спиной и с бешеной силой всадил Клинок в шею. Охранник то ли застонал, то ли забулькал, упал сначала на колени, а потом завалился на К’Рундо. Люсьен вытащил из его раны, из которой сразу же начала бить фонтанчиков кровь, Клинок Горя и направил его на основную жертву.

Кайа при этом почему-то не сбежала, а с интересом наблюдала за бойней. Она оценивающе посмотрела на ассасина и заговорила:

— Ну, что ж, ассасин, вы перебили всю мою свиту. Теперь мы сразимся один на один, и да победит сильнейший!

Однако пала нордка бесславно. Люсьен сделал то, до чего не додумался раньше, будучи одержимым яростью: метнул в нее Клинок. На лице Кайи застыло выражение безграничного удивления: бесчестный воин, не принявший ее вызов, казался нордке чем-то непостижимым.

Забрав Клинок Горя и полностью убедившись, что объект мертв, Лашанс метнулся к К’Рундо и движением ноги сбросил с него труп. Предчувствие ассасина не обмануло: каджит был все еще жив, но странно хватал воздух ртом, а глаза его затуманились.

— К’Рундо? Брат?

— Меч… отравлен… — с трудом выговорил К’Рундо. Он попытался улыбнуться, но получился оскал. — Вот и сбылось… Отец Ужаса… надоело ему помогать каджиту… Не ищи зелий, брат! Флаконы… разбиты…

Люсьен не смог ничего сказать, только судорожно вдохнул. К’Рундо поднял голову вверх, посмотрел на небо и, наконец, смог улыбнуться.

— Зря… зря… эта засада… Корнелия мертва… прощай, брат, каджит замолвит за тебя словечко… перед Отцом… — Он начал крениться вниз, и Люсьен придержал его.

К’Рундо еще раз с шумом вдохнул, но уже не выдохнул.

Опустив его на снег, Люсьен, прикусив губу, осмотрел поле битвы и, заметив красно-черное пятно, бросился к нему.

— Корнелия… Корнелия, — повторил Люсьен, остановившись возле истерзанного тела с размозженной головой. — Прости меня.

Что-то внутри него, жестокого, самолюбивого и самоуверенного убийцы, оборвалось…

***


Часть трупов Люсьен спрятал в небольшом овражке под холмом, другую часть — в зарослях кустарника, так, чтобы их не было видно. Лошадь давно уже убежала, и ее наверняка съели волки. Они, наверно, найдут и эти трупы, но, в отличие от городской стражи, волкам будет все равно, кто их убил.

Теперь ассасин мог возвращаться в Сиродил. Наконец-то. Вот только Люсьену уже ничего не хотелось — кроме как начать служить Ситису в Пустоте. Он понял — он промахнулся, и не раз, и даже не два. С самого начала. Плохо спланированная операция и ужасная организация процесса. И это не его напарники виноваты, не-ет… Это Люсьен как организатор, как старший по званию, оплошал. Все ошибаются, но ценой этой ошибки стали жизни его товарищей. Корнелии.

Это осознание жгло Лашанса изнутри. Раньше он всегда выполнял контракты в одиночку и понятия не имел, как работать в команде. Но вместо того, чтобы послушать советы напарников, ассасин возомнил, будто знает все лучше них. И это стоило дорого, слишком дорого…

Во всяком случае, контракт выполнен, жертва мертва, и здесь ее не скоро найдут. Какой ценой достигнута цель? Неважно. Это даже хорошо, Люсьена Лашанса все только больше зауважают. А Корнелия… Ну что Корнелия? Ситис забрал ее душу в Пустоту, остается за нее только порадоваться.

Но даже тогда, когда Люсьен ехал по Сиродилу, из Брумы в Чейдинхол, перед его глазами стоял Скайрим. Горные быстрые реки, ели, подпирающие серо-стальное небо, алый блеск на белых полях.

И лица его напарников…

@темы: Проза, Обливион, Ящитаю, Нефуфыкс, Дурдомрыдает, Пичальтоска, Начукотке, Мы, анархисты, народ не злой, Ведьмачок-бурундучок, Вызвались мастеру в соавторы, Геральт ищет потерянное детство, Утак

---

Кажется, стихи - это лучшее, что я принесла команде.))
Название: Исповедь дракона
Автор: WTF Fantasy 2018
Бета: Санди
Размер: драббл, 231 слово
Канон: The Elder Scrolls V: Sryrim
Пейринг/Персонажи: Алдуин, упоминаются Партурнакс и Довакин
Категория: джен
Жанр: драма, ангст, стихи
Рейтинг:PG-13
Предупреждения/Примечания: ритм и рифма; авторское видение канона и персонажей
Краткое содержание: размышления Алдуина

Не только героям снятся кошмарные сны.
Мне снится, что я — еще глупый, безумный юнец,
Расправив неверные крылья, касаюсь вершин,
И сердце взрывается счастьем, и радостно мне.

Но время идет. Акатош мне сказал: «Алдуин,
Избрал я тебя, чтобы ты стал началом конца.
Лети же, пожри этот мир, мой возлюбленный сын!»
И я не посмел, не пошел против воли отца.

Ведь рядом со мною друзья, им неведом испуг,
Неведомы ложь и предательство, горечь утрат.
И я говорю: Салокнир, ты поможешь мне, друг?
И я говорю: Партурнакс, ты поможешь мне, брат?

И, страх подавив, я повел их вперед, на войну,
Разрушить и сжечь все, во что я был страстно влюблен.
Но люди и меры восстали, чтоб землю вернуть,
И смутное время прошло, будто утренний сон.

А все потому, что быть верным сложней, чем предать.
Я помню: ушел Партурнакс, потряся небеса…
И он прокричал: Алдуин, ты мне больше не брат!
А я промолчал. Да и что ему мог я сказать?

…Я знаю, ты плачешь, и страшно тебе, Довакин,
Ведь шутка ли — бремя героя на детских плечах?!
Когда клятвы верности — ложь, ты — один на один
В борьбе с вечным злом. Устоишь ли на кромке меча?

И хочешь не хочешь — судьба все решила за нас:
Поднимешься ты, боль и трусость на злость обменяв.
Я верю, что крепок твой дух, и в решающий час
Не дрогнет рука. Ты избавишь наш мир от меня.

Название: Бич Монархов
Автор: WTF Fantasy 2018
Бета: WTF Fantasy 2018 и Санди
Размер: драббл, 115 слов
Канон: The Elder Scrolls V: Sryrim
Пейринг/Персонажи: Довакин
Категория: джен
Жанр: драма, стихи
Рейтинг: G
Примечания/Предупреждения: рифма и ритм
Краткое содержание: внутренняя борьба Довакина

Хмурый день открывает единственный глаз,
И в сиянье тает звезда.
Слышишь песни рогов, оружия лязг?
Это я иду побеждать.

Мне сказали: веди, мы пойдем за тобой.
Это ложь — я всегда один.
То, к чему я без страха стою спиной, —
Это камень древних руин.

Не помогут молитвы, так спой мне, бард!
Пусть тоска растает меж струн.
Алдуин, Бич Монархов, сбежал в Совнгард,
Он падет. Но и я умру.

Ветер северный стал мне почти как брат
Средь тайги и снежных равнин.
Повернуть во мрак иль в раю умирать?
Выбирай скорей, Довакин!

…Спой о славных героях мне песню, бард,
Я тебе про трусов спою.
Пожиратель Мира сбежал в Совнгард.
Я за ним — хоть умру в раю!

@темы: Ящитаю, Скайрим, Нефуфыкс, Дурдомрыдает, Начукотке, Мы, анархисты, народ не злой, Ведьмачок-бурундучок, Вызвались мастеру в соавторы, Геральт ищет потерянное детство, Бойтесь, скайримские ярлы, финфикер идет!, Утак, Стихи

---

Название: Лжец и предатель
Автор: WTF Fantasy 2018
Бета: Санди
Размер: мини, 1439 слов
Канон:The Elder Scrolls V: Sryrim
Пейринг/Персонажи: Довакин, Партурнакс, Арнгейр
Категория: джен
Жанр: драма, ангст
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: смерть персонажа
Краткое содержание: "Алдуин, Пожиратель Мира пал, но его достойный преемник здесь, стоит предо мной!"
Примечание: текст соответствует квесту "Партурнакс"

— Лок Ва Кор!

Негромко произнесенный на драконьем языке Крик, будто обретя материальную форму, разогнал вьюгу, вечно бушующую вокруг Глотки Мира. Казалось, впервые за многие годы над высочайшей горой Скайрима сверкнуло солнце.

Довакин, кутаясь в шкуру саблезуба, с трудом шел сквозь наметенные временем сугробы. Но что ему стужа и буран! Пока кровь в твоих жилах молода и горяча, а сердце открыто всякой великой цели, не важно, какие преграды встанут перед тобой: ты не остановишься, пока не преодолеешь их.

Довакин пришел в этот мир, чтобы спасти его, уничтожив драконов. Он знал это так же точно, как и то, сколько пальцев на его руке. Не было во всем белом свете более ясной для его ума истины, нежели та, которую открыли ему Седобородые. И убийство Алдуина — лишь один из шагов на пути к конечной цели.

Сейчас Довакин шел, чтобы убить последнего, кто смог бы воплотить несбыточные планы Пожирателя Мира в жизнь.

Предателя, которому, по большому счету, все равно, кого предавать.

Краснобая и лжеца, который, видя свое бессилие перед братом, обучил смертных использовать силу Ту’ума и использовал талант Драконорожденного, чтобы устранить помеху на пути к власти.

Партурнакса.

Огромный дракон дремал на большом камне, в котором была высечена Стена Силы. Несмотря на спокойный и даже дружелюбный нрав, Партурнакс казался самим воплощением грозного, мрачного величия. Чешуя старого ящера отливала малахитом на солнце, благодаря Крику вновь поднявшемся над Глоткой мира.

— Партурнакс, — негромко окликнул Довакин брата Первенца Акатоша: по старой привычке он старался говорить тихо. Иногда ему казалось, что слова, сказанные громко, сами собой превратятся в Ту’ум, — хотя это было полной бессмыслицей.

Дракон приоткрыл пронзительные желтые глаза и пристально посмотрел на дерзнувшего нарушить покой главы Седобородых. Мало кто мог выдержать его взгляд, и Довакин невольно отвел глаза.

— О, Довакин, ты пришел навестить старого дова? — с неисчерпаемым радушием поинтересовался Партурнакс.

— Да… то есть, не совсем. — Довакин немного помялся, пытаясь выдавить доброжелательную улыбку, но получался лишь фальшивый оскал. То, что он должен был сейчас сказать, стало комом в горле радетеля справедливости и мира, и крамольные мысли зароились в его голове. Тряхнув темными кудрями, чтобы избавиться от них, и при этом едва не уронив шапку, Довакин собрался с силами и выпалил: — Я пришел, чтобы убить тебя, Партурнакс.

Партурнакс издал гортанный хриплый звук, который можно было бы принять за смех, и проговорил все так же благосклонно:

— Убить меня? О, йорре… какие же вы смешные, смертные. Вы собираете огромные лаву… армии, устраиваете кровопролитные кайн… войны, и все ради мира. О, йорре, йорре! — он расстроенно покачал головой. — Но… скажи мне, Довакин, зачем тебе убивать старого дова? Ты не доверяешь мне? Разумная предосторожность. Ов… доверие… так трудно завоевать, но легко сломать. Или, может быть, леин савик… кросис… спаситель мира не чувствует себя победителем?

— Нет! — прервал его печальные размышления Довакин. — Я здесь по приказу Клинков. Партурнакс, ты — лживый предатель, и придет время, когда ты займешь место Алдуина. Не бывать этому! Я разорву этот порочный круг!

— Это Клинки тебе сказали? — саркастически осведомился Партурнакс и повторил: — Разумная предосторожность, разумная. Однако же я провел годы, медитируя и подавляя узнагар… необузданную натуру истинного дова… Натуру, жаждущую сулейк, могущества, могущества и власти, и мне удалось совладать со своей дикой сущностью. Лишь покоем и познанием себя можно добиться гармонии. Я знаю, что мне можно доверять, но Клинки этого не знают.

— Ты лжешь! — не переходя на крик, припечатал Довакин, и это было сродни звонкой оплеухе для дракона. — Ныне, когда твой брат мертв, ты считаешь себя повелителем мира? Нет, не бывать этому! Я — Довакин, и это мой мир.

— О Довакин, сейчас ты говоришь совсем как дов, — сказал Партурнакс с тоской. — Обуздай свой нрав…

— Прекрати увещевать меня, все равно ничего не выйдет. Я не отступлюсь от намеченного пути.

— Твой путь залит сош — кровью. Но если же ты принял окончательное решение… Я не хочу причинить тебе вред, Довакин, однако, когда ты нападешь, я не смогу сдерживать себя.

— Джор За Фруль!

Драконобой, низвергнутый Довакином на Партурнакса, ослабил и приковал старого ящера к камню, на котором он сидел. Партурнакс зарычал, перемежая рык с выкриками на драконьем языке и призывами Драконорожденного одуматься, однако тот его не слушал. Выхватив эбонитовый меч из ножен и вдыхая воздух для следующего Крика, Довакин бегом направился к главе Седобородых. Сейчас в нем не было ничего от великого героя, готового пожертвовать собой ради всего мира, — только ярость, жажда крови и власти.

Партурнакс выдохнул огонь на стремительно приближающегося Довакина и, почувствовав, что связывающие его путы ослабевают, приготовился взлететь. В следующий же миг Драконобой всей своей мощью вновь обрушился на него, заставив сползти с камня. Но после прогремел уже крик боли: огонь Партурнакса опалил Довакину лицо, оставив ожог.

В этот момент небо заволокло тучами, и началась метель.

Старый ящер приготовился вновь атаковать зарвавшегося героя и сжечь его заживо, однако тот оказался быстрее: будто забыв о боли, Довакин с неистовым рычанием бросился на дракона и запрыгнул ему на шею. Партурнакс в попытках сбросить его мотал головой, дергался всем телом и хлопал крыльями, но тщетно! — Довакин намертво вцепился в малахитовую чешую и не думал отпускать ее. Нащупав зазор между чешуйками, он всадил туда меч по самую рукоять.

— Ты предал меня... Довакин!

Партурнакс взвыл от боли и завалился набок. Через секунду его туша безвольно упала на заснеженную землю, а желтые глаза затянулись мутной поволокой. Довакин спрыгнул с него прежде, чем мертвый ящер придавил его, и встал рядом с трупом, отдыхиваясь. Он, не глядя, засунул руку в прикрепленную к поясу сумку, но искомые фиалы были разбиты. Вылившиеся из них зелья смешались, образовав весьма странное вещество, и Довакин счел за лучшее просто выбросить их рядом с трупом.

Меж тем золотистая переливающаяся энергия медленно покидала старого дова и переходила к победителю.

Можно ли описать то чувство блаженства и неисчерпаемой власти, когда душа дракона течет по твоим жилам и проникает в твою кровь?! Ту эйфорию, счастье и безнаказанность, которую чувствует Драконорожденный, поглощая душу бессмертных дова! В этот миг Довакин полностью отрешился от мира смертных, наслаждаясь обретенным могуществом. Он Кричал, и в его Крике были голоса тысяч драконов, он смеялся, и его смех сотрясал горы. Он бежал, и сейчас никто не смог бы его обогнать…

Так чувствовал себя Довакин.

Но, увы, как за летом идет осень, так и за силой следует слабость. Едва волоча за собой в ножнах ставший вдруг несоизмеримо тяжелым меч, герой Скайрима медленно спускался к Высокому Хроттгару. Теперь уже сугробы и болезненно бьющие в обожженное лицо хлопья снега стали для него большим препятствием, чем высочайшие горы. Странное ощущение оставил ему бой с Партурнаксом…

Довакин остановился во внутреннем дворе монастыря Седобородых. Там стоял Арнгейр, скрестив руки на груди, и о чем-то сосредоточенно размышлял.

— Арнгейр? — тихо сказал Довакин, поравнявшись с ним.

— Два дова бились в неравной схватке, — медленно проговорил монах, не сводя с Довакина взгляда, — их Ту’умы молниями разрезали небо и громыхали над миром. Теперь один их них пал.

— Я… я сразился с Партурнаксом.

— И ты убил его? — охнул Арнгейр с испугом и гневно сжал кулаки: — Довакин! Как мог ты поднять руку на столь мирное и безобидное существо, великое в своей мудрости?!

— Он был предателем, — едва слышно прошептал Драконорожденный.

— Предателем?! Благодаря ему был спасен мир, а ты зовешь его предателем! Это все Клинки, проклятые акавирцы, пусть Обливион заберет их проклятый орден!

Внезапно чувство, испытываемое при поглощении драконьей души, снова овладело Довакином.

— Я — Довакин, — рыкнул он, — и мне решать, казнить или миловать!

Звонкое эхо пронеслось над Высоким Хроттгаром. Впервые Довакин повысил голос на кого бы то ни было, но он уже не чувствовал в себе силы: о нет, замешательство, мгновенный стыд и осознание собственной оплошности охватили его.

— Арнгейр, я…

Арнгейр поднял на него глаза, и белое лицо монаха стало еще бледнее. Он облизнул старческие синеватые губы и медленно сказал:

— Кровь дракона сильна в тебе, Довакин. Ты становишься все более и более могущественным. Алдуин, Пожиратель Мира пал, но его достойный преемник здесь, стоит предо мной! Ты принесешь миру больше горестей, чем Первенец Акатоша, помяни мое слово. А теперь уходи! Мы — мирные люди, а ты — нет.

— Арнгейр, пойми, я…

— Убирайся и больше никогда не приходи сюда! Это место не для бессердечных убийц.

На ватных ногах герой Скайрима спустился с Высокого Хроттгара. С каждым шагом раскаянье, охватившее его, возрастало, а с ним же разгоралась и ненависть к себе. «Как мог я так поступить с Партурнаксом? Зачем я убил его? О Кинарет, что же я наделал!» — думал Довакин, глотая струящиеся по лицу слезы, и доводы Клинков, которым ранее он безоговорочно верил, становились теперь надуманными и бессмысленными.

«История этого дракона — переплетение судеб, узел, — говорила Дельфина сурово, — и его надо разрубить. Раз и навсегда. Так сделай же это, Довакин!»

Он сделал это.

— Клянусь, — свистящим шепотом сказал Довакин в пространство, — клянусь, больше ни один дова не падет от моей руки!

@темы: Проза, Ящитаю, Скайрим, Нефуфыкс, Дурдомрыдает, Начукотке, Мы, анархисты, народ не злой, Ведьмачок-бурундучок, Вызвались мастеру в соавторы, Геральт ищет потерянное детство, Бойтесь, скайримские ярлы, финфикер идет!, Утак